"Фантастика 2025-61". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Двигался он очень пластично, не столько перебегая, сколько перетекая от одной березы к другой. Целься в него кто-то из темноты – попасть было бы непросто.
Вернулся он минут через пять.
– Собаки подрались… – пояснил он, точно вырастая из березового ствола. – Эй, ты где?
Рины у ограды уже не было. И щенка гиелы, разумеется, тоже.
Воспользовавшись отсутствием Родиона, Рина сделала попытку перетащить молодую гиелу через забор ШНыра, но у нее ничего не вышло. Сама она перелезла легко,
После неудачной попытки закутать гиеленка в шныровскую куртку и протащить его контрабандным путем Рина сдалась и, прижимая зверюшку к груди, побежала вдоль ограды. Она бежала и просчитывала разные варианты: спрятать в лесу, договориться с какой-нибудь старушкой в поселке, найти электричку и уехать в Москву. Все варианты имели свои плюсы, но эти плюсы были колючими, как противотанковые ежи.
«Тут уж ничего не попишешь: плюс – он потому и плюс, что состоит из двух минусов», – говорила в таких случаях Мамася.
Выход нашелся сам собой. В полукилометре от ограды ШНыра, там, где заканчивался березовый лес, а ответвление дороги закруглялось к поселку, Рина обнаружила укрытое в ложбинке загадочное сооружение. Лет тридцать назад сторож картофельного поля сварил из железа неровной формы ящик, чтобы держать в нем мотоцикл. Сторож был человек бывалый, знал подмосковные нравы и понимал, что одновременно и картошку и мотоцикл ему не уберечь. Теперь сторожа давно унесло волной времени, а на его мотоцикле ездил бородатый московский байкер Плющ, чудом опознавший в ржавеющем на автобазе чудище трофейный немецкий раритет.
Даже и теперь еще на двери гаража висел устрашающе самовлюбленный замок, с чем, впрочем, вполне можно было примириться, поскольку сама дверь валялась от гаража метрах в пяти. В сарае Рина обнаружила кучу всякого хлама, на который не покусились даже местные выпивохи, и среди прочего – два рваных картофельных мешка.
– Лежи тут и жди! – сказала Рина, подстилая под щенка один мешок и накрывая его другим.
Гиеленок, только что требовательно пищавший у нее на руках, сразу умолк, стоило Рине положить его и отойти на шаг. Он даже не шевелился: берег силы. Рина не знала, что гиелы, улетая на охоту, надолго оставляют своих детенышей, а тем, чтобы их не нашли, приходится помалкивать.
С минуту постояв рядом и так и не услышав ни одного неосторожного писка, Рина побежала к ШНыру. До наступления утра нужно было узнать как можно больше о гиелах и вернуться.
«Ул или Рузя? – подумала Рина. – Ладно, начну с Ула!»
Четверть часа спустя Рина пробиралась по коридорам ШНыра. При этом она выбирала коридоры потемнее, опасаясь наткнуться на Родиона. Вместо Родиона она встретила Вовчика, который с виноватым видом тащился за Оксой, ловил ее за рукав и безостановочно бубнил: «Прости! Ну я же сказал: прости! Откуда я знал, чья это нога? Темно же было!»
Окса
– Только девушки там не приветствуются, – сказала Окса. – Легко можно коленкой получить под пятую точку. Особенно от Родиона. Его девушка бросила когда-то, до ШНыра ещё, и он… В общем, Родион всех девушек теперь не очень любит.
Поднявшись по грохочущей железной лестнице, Рина нашла открытую дверь и осторожно просунула голову на чердак.
– Эй! – окликнула он.
Никто не отозвался. Рина вошла. Внутри полутьма. Чердак ШНыра тянулся над всем корпусом. Только в центре под коньком можно было выпрямиться во весь рост. Рина стала пробираться, изредка натыкаясь на следы человеческого присутствия, выражавшиеся то в боксерской груше, то в утыканном ножами деревянном щите, то в конском скелете, отдельные кости которого были заботливо соединены проволокой.
Шагов через двадцать она увидела пустой гамак. Рядом с гамаком на балке отблескивал четырехугольник фотографии. Кто на ней, Рина в темноте разглядеть не смогла. Она коснулась фотографии, и та неожиданно оказалась у нее в руке.
Рина еще нашаривала потерявшуюся кнопку, когда внезапно услышала голоса Ула и Афанасия. Рина испугалась, что ее могут засечь на чердаке, да еще с чужой фотографией в руке. Как говорил в таких случаях Артурыч, могла возникнуть «непонятка». Рина поспешно положила снимок в лунный квадрат, будто он упал сам, и, отступив в темноту, притаилась за конским скелетом.
– Прекращай нырять на рассвете! Они это знают и патрулируют по две четверки! – сказал Афанасий.
Рина услышала знакомую усмешку и поняла, что Ул ждет этих встреч больше, чем сами ведьмари.
– Яра любила рассвет. Я делаю это в память о ней. И плевать, что они знают, когда я ныряю.
– Нарвешься!
– Ничего, – легкомысленно отозвался Ул. – Вы с Максиком меня прикрываете.
– Туда – да, а обратно?
– Обратно сам я разберусь. Один из берсерков Тилля уже нарвался.
Афанасий недоверчиво хмыкнул:
– Это в тот раз, когда тебе ляжку прострелили?
– Там одно мясо. А шрамы пусть бухгалтерия считает, – равнодушно отозвался Ул.
– Ты плохо знаешь анатомию. В бедре два крупных сосуда. Три сантиметра левее, и ты истек бы кровью, – сказал Афанасий.
Ул засмеялся.
– «Если бы» у шныров не считается. Ты когда-нибудь мыл голову в раковине общественного туалета, где у батареи на газетках спит какой-нибудь дядя Веня? А нога у тебя замотана пакетом, чтобы кровь не капала? – спросил он.
– Нет.
– Ты не романтик. Точнее, не городской романтик! – сказал Ул.
– Зато ты становишься все романтичнее! – сердито сказал Афанасий. – Кавалерия в курсе, что ты достаешь только атакующие закладки?