"Фантастика 2025-7". Компиляция. Книги 1-25
Шрифт:
— Ну, и кто же вы такие? — совершенно опешив от неожиданности, видя перед собой умолявшие глаза девушек-красавиц и мальчика-подростка, спросил лже-Николай.
— Мы — дети того, кого вы изволили назвать самозванцем! — со слезами на глазах заговорила старшая дочь Николая. — Меня зовут Ольгой.
— А я — Татьяна, — сказала вторая.
— А я — великая княжна Мария! — подала голос третья.
— Великая княжна Анастасия — это я, — представилась резвая с виду девушка, а мальчик, не успевший утереть слезы, пролегшие на щеках блестящими дорожками, сказал:
— Меня же зовут Алексеем Николаевичем Романовым.
"Император"
— Если вы, сударь, — с вызовом заговорила она, — представлялись здесь защитником монархии, — не знаю, право, какого вы сами-то роду-племени, так уж взгляните на нас внимательно. Узнаете ли царственное семейство? Полагаю, наши портреты вам видеть приходилось. Если в Николае Александровиче вы не признаете бывшего монарха, так его супругу и детей узнайте, чтобы не мололи чушь про нас, что мы-де самозванцы.
Похоже, на всех, кроме всадника, выдававшего себя за царя, эта сцена произвела впечатление веселящее. Кого-то больше волновала проблема сохранности своего багажа, безбожно потрошившегося «лохматыми». Кто-то думал, что и всадник с эполетами, и бородач из толпы пассажиров то ли разыгрывают друг друга, то ли ведут какую-то игру, непонятную им. Во всяком случае, никто из числа пассажиров не верил, что среди них присутствует хотя бы один монарх. Лишь Томашевский и Ваганов знали истину, а «лохматые» давно уже поняли, что их атаман лишь прикрывается именем государя, но на самом деле только лихой и дерзкий человек, решивший поиграть в царя. Вдруг все оторопело посмотрели на «императора», ловко соскочившего со своего жеребца, подошедшего к Александре Федоровне, низко поклонившегося ей и поцеловавшего ей руки. Украсившись обаятельной улыбкой, «император» сказал, обращаясь к Николаю и Александре Федоровне поочередно:
— Ваши императорские величества, я льщу себя надеждой на то, что вы не откажетесь посетить мое скромное жилище.
И деревенский «император» рукой, затянутой в грязненькую перчатку, указал в сторону домов и прибавил:
— Правда, кареты у меня нет. Если угодно, я и мои гвардейцы предложат вам своих лошадей. У нас у всех прекрасные донцы.
Боясь навредить себе отказом, Николай и Александра Федоровна приняли приглашение, но от донцов вежливо отказались. В сопровождении спешившегося «императора» они двинулись по направлению к деревне, дети шли за ними следом, "императорский конвой" со свистом и гиканьем гарцевал со всех сторон процессии, а остальные «лохматые» остались вместе с пассажирами и машинистами.
Скоро все, что привлекло внимание сторонников «императора», перекочевало в их мешки, и пассажирам предложили занять вагоны или, если пожелают, погулять на свежем воздухе, ибо до особого распоряжения «императора» поезд задерживался на том самом месте, где был остановлен. Пассажиры повздыхали, а потом расселись вдоль насыпи, чтобы закусить жалкими остатками провизии.
Подходя к деревне, Николай, коротко отвечавший на вопросы «императора», разглядел трехдюймовую полевую пушку, поставленную на довольно удобной закрытой позиции, а по обе стороны от неё — стволы «максимов», грозно направленных в сторону железной дороги.
— Это ещё не все, — с гордостью заметил «император»,
— А с какой же целью? — поинтересовался Николай.
— Ах, подождите, подождите, ваше величество, — заговорщицки зашептал «император». — Интересный и важный разговор ещё впереди.
Вошли в деревню, оказавшуюся довольно зажиточной, и «императору», похоже, доставляло удовольствие то, что он демонстрировал не бедность своей резиденции, а достаток.
— Всем бы в России так жилось, как у меня гражданам живется, — ни тебе налогов, ни податей, — служи только мне исправно на воинском поприще, но и армию мою корми, не без этого. Суд у меня свой есть, полиция, даже почту недавно завел, у меня особые люди на конях корреспонденцию в мешках машинистам поездов передают, за плату, разумеется. Вот и сегодня притормозили малость ради такой наживы машинисты, но мы имели на этот поезд другие виды… зато уж с вами повстречались, Николай Александрович. По гроб судьбу за это благодарить стану, фортуну то есть…
Прошли деревню. На пригорке, на видном месте красовался барский дом с колоннами — помещичья усадьба.
— Так вы, я понимаю, дворянин, помещик? — немного оживился Николай, надеясь найти в «императоре» человека благородного происхождения.
Но «император» улыбнулся с лукавым самодовольством и ответил так:
— А это-то самое главное и есть, самое главное! После обо всем вам поведаю, ваше величество.
И вот по выщербленным известняковым ступеням поднялись к парадному входу в барский дом, где рядом, между колоннами, стояли тоже два пулемета с подготовленными к бою патронными лентами, с двумя бойцами у каждого: только знак подай — застрочат за милую душу. Вошли в зал, завешанный картинами, портретами, на которых красовались, должно быть, предки владельца дома, только ныне изображения были не в порядке, потому что кто-то сделал из портретов мишени для пулевой стрельбы, и все эти люди в париках и кафтанах, с лентами через плечо и без, были продырявлены во многих местах.
— Мои ребята пошалили, — улыбнулся «император», снова угадывая, куда смотрит его гость. — Но это не беда! Зато сервиз немецкий на сорок персон мне удалось сберечь, и он сейчас нам пригодится, ой как пригодится!
И тут же «император» прозвонил три раза в медный колокольчик, взяв его с длинного, но непокрытого скатертью стола, и, когда точно из-под земли выросли два дюжих молодца в красных шелковых рубахах, похожие на трактирных половых, сказал им:
— Обед готовьте на… тринадцать человек! Чтобы мигом было, по полному чину, а сейчас — закуска! Вина, водки — все лучшее! Высоких сегодня мы принимаем гостей!
Когда молодцы в алых рубахах убежали, «император», понимая, что произвел на высоких гостей сильное впечатление, сказал:
— Это ещё что! А ванную мою с бассейном осмотрите, а уборные с мраморными клозетами, да и не только осмотрите, но и воспользуйтесь, окажите милость рабу, холопу вашему!
— Да кто вы такой, в самом деле? — подошла к «императору», горделиво поправлявшему аксельбант, Александра Федоровна. — Выражаетесь вы не только учтиво, но, я сказала бы, вполне культурно, но почему же вы называете себя нашим холопом и рабом?