"Фантастика 2025-71". Компиляция. Книги 1-10
Шрифт:
И новый заход.
Чуть отойдя назад, мужчина поднял хомут и попробовал его надеть.
Небольшая ломка.
И конь, прижав уши и очень нехорошо глядя, уступил.
Чуть-чуть постоял, явно прислушиваясь к ощущениям.
Дал затянуть хомут и закрепить ремни, не дающие ему съезжать вперед. Для чего ему пришлось выйти из стойла.
Снова постоял, помотав головой и раздраженно фыркая. Походил. Побегал на поводке. Привыкая к ощущениям. Хомут ему явно не нравился, но скорее психологически…
«Сортирные страдания» подтолкнули Беромира к новым экспериментам. В этот раз с лошадьми, в поисках способов
185
Автор в курсе исследований Georges Raepsaet 1970-х годов, но считает их не вполне корректными, так как продвинутая ременная запряжка не применялась в Античности, что видно на статуях и мозаиках, хотя именно это предположение лежит в основе модели «гужевого оптимизма». Гало-римская запряжка была довольно архаичная, а потому для нее верны исследования Richard Lefebvre des Noettes, сделанные в 1910 году, и говорящие о том, что одна и та же лошадь с классическим хомутом может сдвинуть втрое больший вес, чем с античной ременной упряжкой. Продвинутая же ременная упряжка сформировалась на рубеже XVIII-XIX веков, оставаясь даже сейчас едва ли пригодной для грузовых повозок (как и любая иная без жесткого скрепления). И да — Беромир не в курсе всей этой истории и оперирует известными ему данными, а именно хомутом из воспоминаний и местной ременной упряжкой.
Печальная особенность.
Очень.
Но именно из-за нее местные повозки этих лет практически не превосходили вьючный метод. Да, он несколько уступал в грузоподъемности, но с лихвой компенсировал это удобством на перепадах высот. Что влекло за собой массу негативных последствий. Например, чрезвычайные трудности в формировании толкового воинского обоза или низкую производительность сухопутных перевозок товаров. При таком подходе ведь нормально ту же лошадь не используешь.
Приходилось возиться с волами. Ярмо вполне позволяло получить хорошую сцепку и добрую тягу. Одна беда — скорость. Волы под грузом обычно обгонялись даже идущим шагом человеком, то есть, едва ползли со скоростью порядка 2–3 километров в час.
Этого было мало.
Очень.
Совсем.
Да и волов у Беромира не имелось под рукой. А лошади… Он уже столкнулся с тем, что даже одно более-менее приличное бревно одно «копытное» с трудом тащило по лесу. Нет, понятно. Если ориентироваться на те небольшие деревца, которые он поначалу добывал в первые месяцы тут — да, не проблема. Но с нормальными уже наблюдались заметные трудности. Лошадь не тянула добрым образом и быстро уставала. И с этим требовалось что-то делать.
Конструктивно хомут представлял собой довольно простое изделие. Две деревянные дуги. С одного торца они соединялись куском кожи как шарниром, с другого — затягивались бечевкой. Изнутри обшивались толстым слоем войлока для мягкости. Ну а дальше по ситуации. Например, под внутреннюю покрышку можно было положить валик, набитый ветошью для пущей
Вся сложность заключалась в том, чтобы подобрать размер и форму этих самых дуг подходящим образом. Дабы хомут ложился на плечи лошади и не давил на ее шею. Беромир-то ничего про это толком не знал и мог пытаться лишь воспроизвести принцип. Видел сколько-то раз и все. Не более. Вот и экспериментировал.
Это был уже седьмой заход.
И, судя по всему, удачный.
— Дышит хорошо, ровно, — заметил один из роксоланов.
— Тогда давай цеплять волокушу. Посмотрим, как под грузом.
— Не спеши! Дай коню привыкнуть!
— А чего тут привыкать?
— Эх… — обреченно махнул рукой этот роксолан, видя непонимание со стороны «лесовика».
— А вообще, он хорошо удумал. Ловко. — встрял второй роксолан. — Ежели на шею лошади не давить, то она повозку много тяжелее обычного может уволочь.
— Вот! На то и расчет! — заметил Беромир.
— Да нам-то оно зачем? Это вам землю пахать так сподручнее. Хотя и ранее, на ремнях как-то управлялись. Для степи оно без разницы. — скептически заметил третий.
— А вот и нет. И для степи от хомута тоже польза великая. Если хорошую повозку сделать, толковую, то на ней одна лошадь увезет припасов, что семь-восемь или более ее товарок во вьюках. Оттого выступая в поход, можно двигаться не большим табуном, а налегке.
Все пять роксоланов уставились на ведуна.
Внимательно-внимательно.
Меж тем он продолжал:
— И на привалах не придется грузы с вьюков снимать, чтобы лошадь отдохнула. И за день получится проходить больше, и двигаться быстрее, ведь большой табун всегда едва плетется.
— А ты ту повозку сделать сможешь? — серьезно спросил один из них.
— Смогут. Отчего не смочь? Да только зачем? Нам сюда — в леса другие нужны. А с бэгами у меня дружбы нет. Повозка же такая только облегчит им набеги. Оно мне надо?
— А если дружба возникнет?
— Вот как это случится, так и поговорим. — улыбнулся Беромир. — Для степных друзей у меня много что интересного найдется. Отчего каждый конный воин много выше станет стоить в бою.
— У тебя?! — скептически переспросил старший из роксоланов.
— У меня.
— Ты на коне хоть раз сидел? — усмехнулся один из них.
— Мне это не нужно, — оскалился Беромир. — Когда тебе боги могут подсказывать, как ладнее поступить, то многое видится иначе.
— И как же?
— Не верите на слово?
— Дивно ты говоришь слишком. Нет, не верим. Покажи.
— Ну… это никуда не годится. Вы ведь пытаетесь выведать тайны, разыгрывая меня как мальчишку. — хохотнул ведун. — Давайте сделаем так. Вы прямо сейчас поклянетесь, что все увиденное у меня никогда никому не передадите и сами использовать не станете без моего разрешения. А я, подготовившись, вам эти тайные приемы покажу. И если окажется, что я прав, каждый из вас поклянется мне и моим наследникам в верности до самой смерти за себя и своих потомков.
Роксоланы помедлили немного.
Переглянулись.
И торжественно поклялись, в том, что их Беромир просил. А их лица уже не выглядели настолько надменно, как минуту-другую раньше…
Служивые степняки до конца дня возились с хомутом. А ближе к вечеру попробовали первый раз запряжку новую.
Так, вдумчиво и осторожно работая с конским составом, они проверяли и еще раз семь доделывали и правили хомут, доводя его до ума. Уже без участия Беромира, который больше наблюдал, да и то не всегда…