"Фантастика" Фабрика Абсолюта. Война с саламандрами
Шрифт:
– Не можем, – согласился вахмистр, – но мы можем вас задержать, не правда ли? Маринка, сбегайте в гостиницу, осмотрите комнату задержанного и принесите сюда его вещи. Садитесь, господин Ройдл.
– Я… я отказываюсь давать какие-либо показания… – заикаясь, произнес расстроенный Ройдл. – Я буду жаловаться. Я протестую.
– Мать честная, господин Ройдл, – вздохнул Колда. – Вы мне не нравитесь. И возиться с вами я не стану. Садитесь вон там и помалкивайте.
Колда снова взял газету и продолжал читать.
– Послушайте, господин
Ройдл сидел бледный и обливался потом. Колда посмотрел на него, скорчил презрительную гримасу и пошел поворошить грибы, которые у него сушились над печкой.
– Послушайте, господин Ройдл, – начал опять Колда после некоторого молчания. – Пока мы будем устанавливать вашу личность, вы будете сидеть в здании суда, и никто там не станет с вами разговаривать. Не сопротивляйтесь, дружище!
Ройдл продолжал молчать, а Колда что-то разочарованно ворчал и чистил трубку.
– Ну, хорошо, – сказал он. – Вот посмотрите: пока мы вас опознаем, может, и месяц пройдет, но этот месяц, Ройдл, вам не присчитают к сроку наказания. А ведь жаль зря просидеть целый месяц.
– А если я признаюсь, – нерешительно спросил Ройдл, – тогда…
– Тогда сразу же начнется предварительное заключение, понимаете? – объяснил Колда. – И этот срок вам зачтут. Ну, поступайте как знаете. Вы мне не нравитесь, и я буду рад, когда вас увезут отсюда в краевой суд. Так-то, господин Ройдл.
Ройдл вздохнул, в его бегающих глазах появилось горестное и какое-то загнанное выражение.
– Почему? – вырвалось у него. – Почему все мне говорят, что я им не нравлюсь?
– Потому что вы чего-то боитесь, – наставительно сказал Колда, – вы что-то скрываете, а это никому не нравится. Почему вы, Ройдл, никому не смотрите в глаза? Ведь вам нигде нет покоя. Вот в чем дело, господин Ройдл.
– Роснер, – поправил бледный человек удрученно.
Колда задумался.
– Роснер, Роснер, подождите. Какой это Роснер? Это имя мне почему-то знакомо.
– Так ведь я Фердинанд Роснер! – выкрикнул человек.
– Фердинанд Роснер, – повторил Колда. – Это уже мне кое-что напоминает. Роснер Фердинанд…
– Депозитный банк в Вене, – подсказал вахмистру бледный человек.
– Ага, – радостно воскликнул Колда. – Растрата! Вспомнил! Дружище, ведь у нас уже три года лежит ордер на ваш арест. Так, значит, вы Роснер, – повторил он с удовольствием. – Что же вы сразу не сказали? Я вас чуть не выставил, а вы Роснер! Маринка! – обратился Колда к входящему жандарму Гуриху. – Ведь это Роснер, растратчик.
– Я попрошу… – сказал Роснер и как-то болезненно вздрогнул.
– Вы к этому привыкнете, Роснер, – успокоил его Колда. – Будьте довольны, что все уже выяснилось. Скажите, бога ради, милый человек, где же вы все эти годы прятались?
– Прятался, – горько сознался Роснер, –
– Да, да, – сочувственно поддакнул Колда. – Я понимаю, это действительно огромные расходы!
– Еще бы, – с облегчением произнес Роснер, – разве я мог заглянуть в какой-нибудь плохонький отель, где, того и гляди, нарвешься на полицейскую облаву? Господи! Да ведь все это время я вынужден был жить не по средствам! Дольше трех ночей нигде не оставался. Вот только здесь… но тут-то вы меня и сцапали.
– Да, жаль, конечно, – утешал его Колда. – Но ведь у вас все равно кончались деньги, неправда ли, Роснер?
– Да, – согласился Роснер. – Сказать по правде, больше я все равно бы не выдержал. За эти три года я ни с кем по душам не поговорил. Вот только сейчас. Не мог даже поесть как следует. Едва взглянет кто, я уже стараюсь исчезнуть. Все смотрели на меня как-то подозрительно, – пожаловался Роснер. – И все казалось, что они из полиции. Представьте себе, и господин Пацовский тоже.
– Не обращайте на это внимания, – сказал Колда. – Пацовский тоже бывший полицейский.
– Вот видите! – проворчал Роснер. – Попробуй тут скройся! Но почему все смотрели на меня так подозрительно? Разве я похож на преступника?
Колда испытующе поглядел на него.
– Я вам вот что скажу, Роснер, – произнес он. – Теперь уже нет. Теперь вы уже выглядите совсем как обычный человек. Но раньше вы мне, приятель, не нравились. Я даже не знаю, что всех против вас так восстанавливало… Но, – решительно добавил Колда, – Маринка сейчас отведет вас в суд. Еще нет шести часов, и сегодняшний день вам зачтут. Не будь сегодня воскресенье, я бы сам вас отвел. Чтобы вы знали, что… что против вас мы ничего не имеем. Все это было из-за вашей необщительности, Роснер. А теперь все в порядке. Маринка, наденьте ему наручники!
– Знаете, Маринка, – заявил вечером Колда, – я вам скажу, мне этот Роснер понравился. Очень милый человек, не правда ли? Я думаю, больше года ему не дадут.
– Я попросил, – сказал жандарм Паненка, краснея, – чтобы ему принесли два одеяла. Он ведь не привык спать на тюремной койке.
– Это хорошо, – заметил Колда. – А я скажу надзирателю, чтобы он поболтал с ним немного. Пусть этот Роснер снова почувствует себя среди людей.
Поэт
Заурядное происшествие: в четыре часа утра на Житной улице автомобиль сбил с ног пьяную старуху и скрылся, развив бешеную скорость. Молодому полицейскому чиновнику д-ру Мейзлику предстояло отыскать это авто. Как известно, молодые полицейские чиновники относятся к делам очень серьезно.
– Гм… – сказал Мейзлик полицейскому номер 141. – Итак, вы увидели в трехстах метрах от вас быстро удалявшийся автомобиль, а на земле – распростертое тело. Что вы прежде всего сделали?