"Фантастика" Фабрика Абсолюта. Война с саламандрами
Шрифт:
Не снимая фрака, он сел и стал ждать. В доме тихо, совсем тихо, так что слышен каждый шаг Иоганны. И снова тишина. Вот она со злобой захлопнула крышку чемодана… И снова тишина. Но что это? Хозяин испуганно вскочил и прислушался. Протяжный, прямо-таки нечеловеческий вой… Потом какой-то лающий истерический плач. Стук колен об пол и жалобный стон… Иоганна плачет!
Хозяин ожидал чего-то похожего. Но это? Он стоял, прислушиваясь к тому, что происходит в кухне, сердце у него колотилось. Слышен только плач. Теперь Иоганна опомнится
Он зашагал по комнате, стараясь укрепить в себе решимость, но Иоганна не появлялась. Он несколько раз останавливался, прислушивался. Плач продолжался, не ослабевая, – равномерный, однообразный вой. Хозяина испугало такое глубокое отчаяние. «Пойду к ней, – решил он, – и скажу лишь: „Ладно, запомните это, Иоганна, и больше не плачьте. Я вас прощаю, если будете вести себя честно“».
И вдруг стремительные шаги, двери настежь, в дверях Иоганна. Стоит и воет. Страшно смотреть на ее опухшее лицо.
– Иоганна… – тихо произносит он.
– Разве я это заслужила!.. – восклицает служанка. – Вместо благодарности… Как с воровкой… Такой срам!..
– Но, Иоганна… – Хозяин потрясен. – Ведь вы же взяли у меня все это… Поглядите! Взяли или не взяли?
Но Иоганна не слушает.
– Чтобы я да стерпела такой срам! Обыскать меня! Как какую-то… цыганку… Так осрамить меня… Рыться у меня в шкафу! У меня! Разве можно так поступать, сударь! Вы не имеете права… оскорблять. Я этого… до смерти… не забуду. Что я, воровка? Я, я воровка?! – восклицала она в отчаянии. – Я воровка?.. Я из такой семьи!.. Вот уж не ожидала, вот уж не заслужила!
– Но… Иоганна, – возразил ошеломленный хозяин, – рассудите же здраво: как эти вещи попали к вам в шкаф? Ваши они или мои?.. Скажите-ка, разве они ваши?
– Слышать ничего не хочу! – всхлипывала Иоганна. – Господи боже, какой срам!.. Как с воровкой… Обыскали!.. Ноги моей здесь больше не будет! – кричит она в неистовстве. – Сейчас же ухожу! И до утра не останусь, нет, нет!..
– Ведь я вас не гоню… – возразил он в смятении. – Оставайтесь, Иоганна. Забудем о том, что произошло, бывает и хуже. Я вам ничего даже не сказал, не плачьте же!
– Ищите себе другую, – Иоганна захлебывается рыданиями, – я у вас и до утра не останусь… Я человек, а не собака… Не стану все терпеть… Не стану! – восклицает она с отчаянием. – Хоть бы вы мне тысячи платили. Лучше на мостовой заночую…
– Да почему же, Иоганна! – беспомощно защищается он. – Чем я вас обидел? Я вам даже слова не сказал…
– Не обидели?! – кричит Иоганна с еще большим отчаянием. – А это не обида… обыскать шкаф… как у воровки? Это ничего? Это я должна стерпеть? Никто меня так не позорил… Я не какая-нибудь… потаскушка! – Она разражается конвульсивным плачем, переходящим в вой, и убегает, хлопнув дверью…
Хозяин поражен беспредельно. И это вместо повинной? Да что же это такое? Что и говорить, ворует, как сорока, и она же оскорблена, что он дознался
Ему становилось все больше жаль служанку. «Вот видишь, – говорил он себе, – у каждого человека есть свои слабости, и больше всего ты оскорбишь его тем, что узнаешь о них. Ах, как безгранична моральная уязвимость человека, совершающего проступки! Как он мнителен и душевно слаб в грехах своих! Коснись сокрытого зла – и услышишь вопль обиды и муки. Не видишь ты разве, что хочешь осудить виноватого, а осуждаешь оскорбленного?»
Из кухни доносился плач, приглушенный одеялом. Хозяин хотел войти, но кухня была заперта изнутри. Стоя за дверью, он уговаривал Иоганну, корил ее, успокаивал, но в ответ слышались только рыдания, все более громкие и безутешные. Подавленный, полный бессильного сострадания, он вернулся в свою комнату. На столе все еще лежали украденные вещи – отличные новые рубашки, много всякого белья, разные сувениры и бог весть что еще. Он потрогал их пальцем, но от этого прикосновения только росли чувство одиночества и печаль.
Случай с доктором Мейзликом
– Послушайте, господин Дастих, – озабоченно сказал полицейский чиновник доктор Мейзлик старому магу и волшебнику, – я к вам, собственно, за советом. Я вот ломаю голову над одним случаем.
– Ну, выкладывайте! – сказал Дастих. – С кем там и что стряслось?
– Со мной, – вздохнул доктор Мейзлик. – И чем больше я об этом случае думаю, тем меньше понимаю, как он произошел. Просто можно с ума сойти.
– Так кто же все это натворил? – спросил Дастих успокаивающе.
– Никто! – крикнул Мейзлик. – И это самое скверное. Я сам совершил что-то такое, чего понять не в состоянии.
– Надеюсь, все это не так страшно, – успокаивал доктора Мейзлика старый Дастих. – А что же вы все-таки натворили, дружище?
– Поймал медвежатника, – мрачно ответил Мейзлик.
– И это всё?
– Всё.
– А медвежатник оказался ни при чем, – подсказал Дастих.
– Да нет, он же сам признался, что ограбил кассу в Еврейском благотворительном обществе. Это какой-то Розановский или Розенбаум из Львова, – ворчал Мейзлик. – У него нашли и воровской инструмент, и все прочее.
– Так чего же вы еще хотите? – торопил его старый Дастих.
– Я бы хотел понять, – сказал полицейский чиновник задумчиво, – каким образом я его поймал. Подождите, сейчас я вам все расскажу по порядку. Месяц тому назад, третьего марта, я дежурил до полуночи. Не знаю, помните ли вы, что в первых числах марта три дня подряд лил дождь. Я заскочил на минутку в кафе и собрался было уже идти домой, на Винограды. Но вместо этого почему-то пошел в противоположную сторону, по направлению к Длажденой улице. Скажите, пожалуйста, почему я пошел именно в ту сторону?