Фантастика и Детективы, 2013 № 08
Шрифт:
— Войдите! — прохрипел знакомый мне голос.
Я вошел и тут же оказался окутан клубами вонючего сигарного дыма.
Когда глаза привыкли к едкой вони, я разглядел сидящего за столом тучного мужчину в несвежей рубахе и мятом коричневом пиджаке. Галстук он не носил, но верхняя пуговица сорочки была застегнута. Если бы я не знал, что передо мной полицейский детектив, то принял бы его за деревенщину, приехавшего откуда-то с юга, из Техаса или Алабамы, посмотреть большой город.
Детектив, видно, только что покончил с обедом. Упаковка гамбургера и смятый стаканчик
— Мистер Воннегут? — осведомился он, вставая и протягивая мне руку.
— Да, — ответил я, без энтузиазма пожимая пухлую ладонь.
— Присаживайтесь!
Я присел на край стула напротив детектива.
Покопавшись немного под столом, Дженкинс одним махом сгреб лежащие на столешнице бумаги и отправил куда-то в одну из огромных тумб вместе с упаковкой от обеда.
— Итак, — начал он, доставая из внутреннего кармана истрепанный блокнот, — вы не замечали в последнее время странностей в поведении своего начальника?
Я честно попытался вспомнить причуды старика.
— Нет, — наконец ответил я. — Никаких. Нельзя же считать странностью его любовь к затертым теннисным туфлям, которые он носил, практически не снимая. В другой обуви у него болели мозоли.
Детектив улыбнулся.
— А от депрессии он не страдал? Или, может, здоровье барахлило?
— О здоровье вам лучше узнать у его семейного врача, — ответил я. — Что до депрессии, то у кого ее нет в наш сумасшедший век?
— Ну, хорошо, а не было ли у него врагов?
— Враги есть у всех, — я ответил фразой из одного популярного романа, но Дженкинс вряд ли его читал. Его маленькие глазки забегали, в них появилась заинтересованность.
— Нельзя ли подробней?
— Мистер Гаррисон был начальником отделения одной из крупнейших компаний во всех штатах, — сказал я. — Он решал кадровые вопросы, принимал на работу и увольнял людей. Возможно, кто-то остался обижен… Вы, видимо, не так меня поняли, я имел в виду лишь это.
— Ясно, ясно, — Дженкинс что-то отметил в блокноте. — Ну а с женщинами, у него недоразумений не было? Знаете, как говорят, седина в бороду…
Он всё больше и больше раздражал меня.
— Послушайте, — довольно резко сказал я, — я был его заместителем, и не более того. Если вас интересует грязное белье мистера Гаррисона, то лучше обратитесь к его друзьям, членам гольф-клуба, к его экономке!
— Их мы уже опросили, — ответил Дженкинс.
— Как он умер? — спросил я.
Детектив помолчал, будто решая для себя что-то, затем полез в тумбу и вынул квадратный лист фотокарточки. Положил передо мной.
Я всмотрелся.
С фотографии широко раскрытыми глазами на меня смотрел мистер Гаррисон, и только неестественная поза и заострившиеся черты лица говорили, что камера запечатлела мертвеца. И еще меня поразила улыбка. Мой мертвый босс улыбался. Совсем не так, как улыбался при жизни, одними краешками сухих губ. На фото Гаррисон улыбался широко, искренне,
— Это еще что? — Я отодвинул от себя карточку, словно платок больного чахоткой, настолько поразил меня вид улыбающегося мертвеца.
Дженкинс, похоже, внимательно следил за мной.
— Может, виски? Вы побледнели, — предложил он.
Я попросил воды. Воду он принес в картонном стаканчике.
— Что это? — спросил я, когда смог взять себя в руки.
— Мы и сами не знаем, — ответил детектив. — Коронер утверждает, что у старика откачали много крови. Но никаких порезов или ран, а также следов хирургического вмешательства он не выявил. Одно ясно — перед смертью он не страдал, раз улыбается во все оставшиеся зубы, — детектив ухмыльнулся, видно, посчитал свою шутку удачной.
Я промолчал.
— Спасибо, что пришли и ответили на вопросы. Будем держать вас в курсе. Наверное, у вас сейчас будет много дел, но если вы вдруг понадобитесь, я позвоню. — С этими словами Дженкинс протянул мне руку, давая понять, что разговор окончен.
Пошатываясь, я вышел из участка. День в самом разгаре. Теплый летний ветер со стороны океана нес стайки белоснежных облаков, подгоняя большой пассажирский дирижабль. Я невольно залюбовался плавными обводами серебристой сигары. Ветер донес гул двигателей. Эх, взять бы отпуск, рвануть в Европу. Для Керолайн можно оформить командировку… Но я прекрасно понимал, что теперь отпуска мне не видать долго. Мне нестерпимо захотелось увидеть любимую. Я посмотрел на часы: стрелки показывали начало третьего. До открытия очередной выставки ее мужа оставалось чуть больше часа. Надеясь, что увижу ее там, я поймал такси и, назвав адрес галереи, удобно устроился на заднем сиденье.
На дорогу ушло чуть больше времени, чем я предполагал, часть улиц была перегорожена — строили новый небоскреб. В последнее время население мегаполиса стремительно росло за счет эмигрантов из Европы.
Дорога впереди была запружена строительной техникой и грузовиками. Судя по ровным столбикам дыма, некоторые из них всё еще работали на паровых двигателях, и я подумал, что хваленый прогресс всё же не вездесущ, как о том рассказывают по радио. Проезжая мимо стройки, шофер прикрыл окно, отсекая едкие выхлопы, и в салоне стало жарко. Не хватало еще предстать взмокшим перед богемной тусовкой! Но машины такси, оказывается, недавно стали оборудовать кондиционерами, так что беру свои непроизнесенные слова по поводу прогресса обратно.
Вечером я ехал назад в том же такси. На моих губах всё еще вкус поцелуев Керолайн. Мне удалось не только увидеть любимую. Пока ее муж, напыщенный фанфарон, принимал поздравления по поводу успеха своей очередной мазни, мы завалились в одно из подсобных помещений, где в полной темноте минут десять путались в моем поясном ремне и резинках ее чулок. В общем, в тот день я всё же немного взмок.
О смерти Гаррисона мы не говорили. Не было времени. Поцеловав меня на прощанье и бросив привычное в этих случаях «Увидимся», — она растворилась в аромате модных в этом сезоне духов.