Фантастика и фэнтези польских авторов. Часть 1
Шрифт:
— Когда я вот так гляжу на тебя, Вит, — буркнул он наконец, — то вижу те, лучшие деньки. У нас тогда хватало и посетителей, и музыки, и баб.
Я беззвучно рассмеялся.
— Так ведь ничего и не поменялось, Кейси. Ты стоишь за баром, а я мою сральники. И дерево все так же стоит за окном.
— Ага, и Флоренс всем подставляет задок.
— Только никто ее уже не хочет. Это был совершенно другой голос, где-то слева от меня.
— И так оно, по правде говоря, и есть, ребята. Так мы тут и загниваем.
У
— У тебя ничего не болит? — тихо спросил я. — Слышишь, видишь, ходишь?
— Да. я еще держусь, — должно быть, он кивал рыжей головой, потому что я видел какие-то размытые полосы. — «Подворотня» еще вернет себе форму. Я вам говорю.
Бармен сплюнул себе под ноги и крепко ругнулся.
— Дерьмо. Никуда я уже не пойду. Всего лишь третий час.
— Вот видишь, Тед. Он даже не знает, о чем ты говоришь. Что-то ударилось в окно, но это был не ветер, не дождь — всего лишь старые, грязные газеты, те, что иногда прилетают из Центра на пару дней позже, чем следует, и хотя на них все те же снимки политиков, их улыбки уже не такие чистые.
— Потому что только отбросы уже посещают «Подворотню 403», Тед. И ты прекрасно знаешь, кто тому виной…
— Заткнись, Виталик. Может это и не его вина.
Я прищурил глаза, и когда он смочил губы в пиве, подумал, что, наверное, не стоит об этом говорить.
— А что с деревом? — спросил я. — Я его уже почти не вижу.
— Все О.К., Вит. На нем уже прелестные золотые листья. Чертовски золотые. Никогда такого не было.
И хотя то, что говорил Жопник, было неправдой, я ответил:
— Хорошо. — Я знал, что дерево сдыхает.
Скульптуры не походили ни на людей, ни на животных. Они были поразительно белыми и чистыми, что еще сильнее подчеркивала голубизна южного неба. Таким же белым был и дом. Равно как и костюм угловатого типа, который открыл мне калитку.
— Опаздываете, — коротко бросил он.
Я повнимательнее присмотрелся к нему.
— По правде говоря, вы меня разочаровали. Ваш голос совершенно не подходит к этому месту и этим скульптурам. Вам следует молчать.
Он же только сощурил глаза и вытянул ко мне руку.
— На ней полно мозолей, — сказал я. — Это что, с прошлой работы?
— Нет. Ваши ключи.
Только я уже решил, что так просто ему это не пройдет.
— Нет у меня ключей, Я приехал сюда на моторе.
— В таком случае проходите. Сэр Фаррел ждет. Я же полез в карман и вытащил фляжку.
— Я алкоголик, — тихо признался я. — Но это не потому у меня нет машины, сволота. Все потому, что терпеть не могу сидеть за рулем.
Белый чуть-чуть склонил голову. Похоже, что я его не разозлил.
— Не желаешь нервничать, так? Проблемы с миокардом? —
— Сэр Фаррел ждет.
— И ладно. Я сделал глоток спиртного, а он отвернул лицо. Вообще-то я без труда заводил таких громадных типов. Но этот был другим.
— Ладно, может на обратном пути удастся, — прошипел я сам себе под нос и направился к белому дому, чувствуя его взгляд на своей спине.
Я и вправду запаздывал. Впрочем, вся моя жизнь тоже опоздала. Родился я на сорок восьмой неделе беременности, и моя мамочка сразу же от меня отказалась, потому что мало того, что я ее чуть не убил еще там, в матке, так у меня вдобавок был еще и горб. Так что трудно ей удивляться.
— Годы летят, а как мало изменилось, — вздохнул я. — Горб остался, я все так же опаздываю… Эх.
Я потянул еще глоточек и осторожненько вошел на лестницу. Здесь этих белых фигур было больше всего, и я, по-моему, уже догадывался, зачем они нужны Фаррелу. Они должны были подавлять. Каждый, кто подымался по этим ступеням, чувствовал себя никому не нужным и маленьким будто какой-то задолбаный червяк, а все, о чем мечтают все задолбаные червяки — это скрыться в более паскудном месте. В тени.
— День добрый, мистер Фаррел, — сказал я. — Честное слово, не надо было уж таких средств, чтобы смутить меня. Я и без того чувствую себя паршиво.
Фаррел усмехнулся. Нет, на сволочь он похож не был, но кто ж на нее похож? Пластическая хирургия это вам не фунт изюму.
— Проходите, — пригласил он. — Садитесь, отложите эту свою бутылку и начните-ка думать о деле, мистер Босси.
Мне понравилось, что меня завел не камердинер, и то что комната, в которой мы будем вести переговоры, находится внизу. Фаррел закрыл двери.
— Хотелось бы знать, о каком это деле должен я думать. Ваше письмо было довольно-таки таинственным, — улыбнулся я и осторожно присел на спинку кресла.
Фаррел кивнул. Он выглядел все более и более мрачным, а может мне так только казалось, потому что света здесь было немного. Я чувствовал запах его косметики, и запах этот напоминал мне, что деньги — это дело все-таки серьезное. Тогда я решил постараться. По правде говоря, я впервые разговаривал с кем-то таким как Абрахам Фаррел.
— Так как? — спросил я. — Объясните вы мне?
— Вы знаете, чем я занимаюсь? Терпеть не могу, когда кто-то отвечает вопросом на вопрос.
— А вы знаете, чем занимаюсь я?
— Да. Как раз это очень просто. Вы еще никогда в жизни не работали. Даже по заказу. Каждый день вы шатаетесь по городу, а ваш ораторский талант заставил считать вас человеком заносчивым. У вас нет ни семьи, ни друзей. У вас нет никаких сбережений. У вас не бывало никаких стычек с полицией. У вас вообще ничего нет. Когда вы сюда заходили, я даже не увидал у вас тени.