Фантастиш блястиш
Шрифт:
– Я тоже.
Телефон замолк, оставив в душе осадок грусти. Тяжелый вздох сопроводил тяжелый взгляд на вход в «Центр экспериментальной медицины».
«Наверное, опять придется ждать», – подумал я и нажал на кнопку.
То, что случилось далее, было более чем неожиданно. Яркая вспышка света, а потом помню только, как стал медленно проваливаться в глубокую темную яму. Время и пространство исчезло. Очнулся я, лежа в клумбе, как раз посреди грядки с лукоподобным цветами.
В голове гудело то ли от воя приближающихся
Сирены приближались с каждой секундой.
«Валить бы отсюда», – подсказывал внутренний голос.
Случайный прохожий уставился на меня как на примадонну и попытался выказать учтивость:
– Вы в порядке?
– В полном, – отвечал я, поднимаясь с колен.
Не прошло и минуты, как объявилось еще несколько искателей зрелищ, которые тут же распоясали свои слащавые речи и внесли критические замечания:
– Негодники!.. Натворили бед!..
Когда стало ясно, что все мои кости целы и на месте, я бросил прощальный взгляд на то, что осталось от «Центра» и поспешил скрыться дворами.
– А этот куда? – доносилось в след.
«Куда надо», – думал я.
Мои странствия среди окольных путей длились почти вечность. За это время многие люди шарахались от меня, испуганные моим видом, а я шарахался от них, испуганный их присутствием. Ближе к вечеру я добрался до своей квартиры. Дрожь в руках долгое время не позволяла попасть ключом в замочную скважину. Куда проще оказалось скинуть ботинки и всю остальную, пришедшую в негодность, одежду.
Наспех обмывшись, я нырнул с головой в кровать и отрубился. И мне что-то приснилось. Что-то что действительно было сном…
«Ненавижу зиму! Вот, блин, угораздило родиться в умеренной зоне.
Пробираясь между грязно-серых многоэтажек, я пытался идти как можно быстрее. С одной стороны это позволяло выделять небольшое количество механического тепла, а с другой – попросту успеть не замерзнуть.
– В некоторых районах к вечеру может резко похолодать, – сообщил усатый телеведущий в утреннем выпуске новостей.
При этом вставная челюсть очередного метеобога так комично пыталась выпрыгнуть из его рта, что я с превеликим трудом удержался от истерической смехопатии.
– Можно подумать, сейчас на улице месяц май. Теперь я понимаю, почему вымерли динозавры.
Творящаяся на улице климатическая подстава более чем удручала. Уже почти месяц на улице стоял пятидесятиградусный мороз, и никто не знал когда все это кончиться.
За пять минут прогулки на свежем воздухе я понял, что напрасно не посетил магазины типа «Бикини из солнечного Магадана» или «Иван Денисович меняет профессию».
В своей легонькой одежде я был похож на очередную реинкарнацию Остапа. В Рио, конечно, меня
Когда я подходил к остановке, мне почему-то вспомнился вчерашний разговор с женой.
– Дорогой, когда же ты, наконец, приедешь?
Взволнованный голос Анастасии вылил очередное ведро тоски на мое нежное сердце.
– Милая, я никак не могу ускорить процесс. Ты же знаешь, на что способна бюрократия в России.
– Но ты должен был приехать еще позавчера. Они хотя бы объяснили, в чем причина задержки?
– Боюсь, они даже на это не способны.
– Может тебе следует переступить через свои принципы и оказать им финансовую помощь?
– Настюш, я сделал это неделю назад.
– И что?
– Как видишь я до сих пор в Твери, а не в Эфиопии.
– Но мы не можем начать раскопки без тебя. Неужели они не понимают?
– Такое чувство, что остатки их убогих мозгов вымерзли окончательно и бесповоротно.
– Кстати о морозах. Ты там еще не оледенел?
– Не парься. Мои предки жили в Сибири. Да и ждать осталось совсем чуть-чуть.
Вот так и прошел наш разговор. А сегодня мне предстояло в очередной раз посетить специалистов по замутнению мозгов.
– Здравствуйте, господин Чайкенфегель.
Столоначальник встретил меня как всегда радушно, однако это совершенно не сулило решения моих проблем.
– У вас есть для меня новости?
Чиновник спонтанно насупился и сделал вид, что что-то ищет на своем письменном столе.
Через полчаса изощренных поисков он, наконец, воскликнул, – «Ах, да вот же она!» – и схватил бумагу, все это время лежавшую у него под носом.
– Вам разрешается выехать в четверг, – сообщил чиновник, изобразив совершение обряда ознакомления с содержимым документа.
Живущая в моей голове электронно-вычислительная машина по фамилии «мозг» принялась отчаянно перемалывать полученную информацию, жутко скрипя несмазанными деталями.
– Но ведь сегодня понедельник! – раздраженно воскликнул я.
– Мне очень жаль, господин Чайкенфегель, но это максимум моих возможностей.
– Ладно, – ответил я, поумерив свой пыл, – Спасибо и на этом.
Спустя три часа я вышел на улицу, держа в руках папку со всеми документами, которые требовались для непродолжительной иммиграции в Эфиопию.
Вернувшись домой, я долго топтался в прихожей, репетируя показательное выступление аборигенов племени тумба-юмба. Когда же руки и ноги слегка оттаяли, я зашел на кухню с твердым намерением согреть чайник. Но тут я заметил стоящую под окном «Ниву».
Собираясь поутру в «бумажный дом», я видел, как ее хозяин пытался оживить мотор. Машина стояла на том же месте, дверца была распахнута, но движений человеческих существ в ней или рядом не отмечалось.
– Пойду помогу бедолаге, – решил я.