Фантазер
Шрифт:
Алеша смиренно ждал, пока животное напьется. Когда олень закончил, то немного, насколько позволяла комплекция, подвинулся, чтобы учтиво-разумный обезьян уселся рядом. Обезьян все понял и залез в водную яму. Кран обливал его плечо. Прохладно.
– Т-ты пить еще будешь? – спросил Алеша. Ему хотелось включить воду погорячее.
– Да не, мужик, я пойду, – ответил олень.
Он перебрался через чугунный край, копыта зацокали по полу. Олень приоткрыл дверь выбрался в коридор и, благодарственно фыркнув, крупом затворил за собой.
После
«И что теперь делать, – подумал он. – В комнату мне не пройти!». Весь в раздумьях, он ходил взад-вперед, улучая возможность пнуть пустоту для драматичности эффекта. Сначала ему захотелось незаметно проскочить на кухню, к Арсению Степановичу, и узнать у него подробнее, что эта за тварь и что ей нужно. Но видеть огромного хомяка Алеше совсем не хотелось, поэтому эту идею он отбросил. Следующая осенившая разум мысль – просто продолжить сидеть в коридоре, пока «нечто» само не исчезнет. Раньше это всегда работало: другие фантазии всегда пропадали рано или поздно. Но Алеше показалось, что это не тот случай, да и к тому же, его самого ждали.
В конечном итоге, недолго поразмыслив над всеми вариантами, было принято уверенное и бескомпромиссное решение просто уйти из дома. Бегство – весьма неплохой тактический ход, особенно, если не знаешь, с чем воюешь. Алеша, на самом деле, и воевать-то не хотел. Все приходит и уходит, дни сменяются днями, одни галлюцинации заменяют другие.
Оделся быстро, как солдат, и так же быстро ушел из дому, надеясь, что все решится само собой. Дошел до центрального парка. Заснеженные большие ели наклонялись от ветра, заставляя птиц неуклюже перелетать с ветки на ветку, сшибая снег и одаривая маленьким снегопадом. Лавочки надели на себя пузатые белые шубы, готовясь к сильным стужам. Улица замерзла, замерзли люди.
Алеша прошел по убранной дорожке, оглядывая белый парк со всех сторон. Свежесть и чистота этого места придавали ему оттенок сказочности, но совсем не такой, к какой он привык; эта сказка не исходила изнутри человека, не копошилась грязной клюкой в мозгах. Ее создавали естественные процессы, для которых не имело значение, насколько тяжелый груз ты несешь. Просто дуновение природы, ни от чего не зависящее. Безусловно, такая сказка создавалась, чтобы наслаждаться ей.
Опрятная тропинка извивалась в лесную чащу, но Алеша знал, что ему в другую сторону. Он свернул с дороги и направился к памятнику, выступающему как место встречи.
В центре парка находилась большая чугунная статуя: всадник на черном, местами позеленевшем от давления времени, коне, грозно тыкающий в небесную краюху мечем. Это выглядело бы эпично, если бы не голубячепометные погоны на плечах и забавный снежный колпак на голове.
Несмотря на неприглядный вид памятника и скукоживающую погоду, в центре парка крутилось много народу. Играла
Он никогда не умел кататься, но очень любил смотреть, как катаются другие. У Алеши никогда не получалось завести друзей из-за своей придирчивой асоциальности, поэтому он пожизненно любовался издалека, как люди взаимодействуют друг с другом Его даже не замечал никто – так, наверное, маленький мальчик и напридумывал себе тараканьих корешей на всю жизнь.
Однажды брат все же затащил его на лед. Тянул за руки, пока тот медленно и неуверенно скользил по замерзшей воде. От страха навернуться (да и брат мог подшутить и оттолкнуть) тряслись поджилки, но, в то же время, очень хотелось попробовать. С братом Алеша иногда чувствовал, что он не одинок. Что у него есть, хоть и не самый надежный, но друг.
Жаль, что все так обернулось.
В моменте мимо пронесся распухший вагон воспоминаний, пассажиры злобно толпились у окон, а Алеша смотрел на них и узнавал в чертах лиц давно прошедшие дни. Удивительно, сколько опыта может накопиться даже у молодого затворника. И не сказать, что все, что пережил Алеша – лишь негатив. Каток классный. Брат с приколом, конечно, но неплохой. Да и Алеша его давно перескакал на сумасшедшем поприще.
Родителей в вагоне не нашлось. Наверное, вывалились по пути, вместе с воспоминанием об отчем доме, домашней стряпне и качественном воспитании.
Алеша предполагал, что мама еще жива, оплачивает врача и съемную квартиру. Наверняка много плачет, потому что мамы часто так делают, вспоминая сделанные не так, как хотелось, убожества в лице детей. Парень представил, как его безликая мамка платит за квартиру деньгами из слез. Таких у нее точно много.
*Может добавить чу-чух-чу-чух?*
Вагончик умчался, оставив только дымный образ родительницы, и стало ясно, что лучше уж представить, как деньги на все нужды Алеше капают с небес, чем от нее.
Дымная мамка выплакивает саму себя и тут же испаряется. Паровая мамка. Все еще безликая. Конечно, откуда у пара лицо.
Парк больше не казался таким чистым и спокойным, как раз наоборот, теперь он больше напоминал автостраду с бесчисленным количеством машин, летающих на огромной скорости туда-сюда, оставляя за собой неприятное жужжание. Прикрыв лицо руками, Алеша уже решил убежать прочь из этого гнусного места, навивающего такие неприятные воспоминания, но стоило только сорваться – и он тут же с кем-то столкнулся.
Девушка, не ожидавшая подобного поворота событий, развалилась звездой на снежной дорожке. Алеша сразу узнал в ней свою новую знакомую.
– Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты – идиот? – продолжая лежать, говорила пострадавшая.
– Да, – другого ответа просто не могло быть.
– Может, поможешь встать?
Алеша помог, как и требовали. Алиса отряхнулась и поправила шапку, сползшую на глаза.
– Ты, – она пригляделась. – Ты что, плачешь?
– Я?! – смущенно встряхнулся Алеша и принялся судорожно тереть глаза. – К-конечно нет!