Фантазии феи

Дуглас Мишель

Алекс отложил вилку и взглянул на нее:

— Я счастлив, что ты смогла разделить прекрасные воспоминания и этот поистине чудесный день со мной.

— А у тебя есть такое же место, как моя скала?

Алекс долго не отвечал, усиленно ковыряя картошку. Наконец произнес:

— Нет. У меня такого места нет.

— А как ты любил проводить время с родителями? — спросила Кит и тут же сглотнула. В ее голове возник еще один вопрос: «А они еще живы, твои родители?» — но не стала его озвучивать.

Алекс и

так ответил, словно прочитал ее мысли.

— Они умерли, когда мне было двенадцать. Автокатастрофа. — Его лицо было непроницаемо.

Он закрылся, не пускал ее в свой внутренний мир. Руки Кит затряслись, и она была вынуждена отставить тарелку.

— Прости… я не знала… — только и смогла выдавить Кит. — Наверное, это ужасно — потерять родителей так рано.

— Не извиняйся, все в порядке, — пробурчал Алекс.

Его слова и то, как они сейчас сидели бок о бок и ели рыбу, которую она приготовила специально для него, придали ей сил продолжить:

— А с кем ты жил после этого?

— С дедушкой, он был богат, как Рокфеллер, и кислый, как лимон. Он всегда был чем-то недоволен.

— Это как раз то время, когда ты переехал?

Он кивнул.

Кит чувствовала, что даже опека богатого дедушки не смогла защитить Алекса от жестокой реальности.

— Дед отказался от дочери, то есть моей матери, когда она вышла замуж за отца. Автомеханик был явно не пара для дочери одного из самых влиятельных политиков Австралии. Это было не то будущее, которого дед желал для нее.

Кит содрогнулась:

— Но если он отказался от твоей матери, почему же он взял тебя к себе? — спросила она.

— Газеты запестрили заголовками о катастрофе и о внуке миллионера, а он не хотел портить себе репутацию. Для него это было очень важно, даже если забота и внимание были всего лишь игрой на публику. Но для своих избирателей он должен был выглядеть героем, спасающим ребенка. — Алекс печально улыбнулся. — Поверь мне, тогда я лучше бы жил в приюте.

«И этот человек был с Алексом весь подростковый период», — подумала Кит.

Чем больше она узнавала о его прошлом, тем больше начинала его понимать. Дед, который не любил его, бывшая жена, которая предала его и забрала ребенка… Все это, несомненно, повлияло на его отношение к миру.

Кит не могла винить Алекса за то, что теперь он закрывал свое сердце ото всех. Оно и так было изранено жизнью. На глаза наворачивались слезы, и что-то щемило в груди.

— Да, я ушел из дома, когда мне было шестнадцать, и пошел работать на стройку. Там я был простым разнорабочим, мальчиком на побегушках.

Он начинал строителем, и в итоге создал собственную империю, но все, что он имел сейчас, не могло компенсировать горести детства — потеря родителей и измывательства деда.

Комок стоял в горле, и Кит изо всех сил старалась не заплакать. Все же она была рада, что

Алекс немного приоткрыл дверь в свое прошлое. Так она лучше могла понять его.

— А когда твои родители были еще живы, чем вы любили заниматься вместе?

Лицо Алекса стало совсем отрешенным, глаза потухли. Да, он старался уберечь себя от прошлого, но в то же время закрывался и от добрых счастливых воспоминаний, которые могли бы согревать его душу.

— Я…

Она видела, как он вздрогнул.

— Разве твой отец не любил гонять по двору в мяч, разве мама не пекла самые вкусные в мире пироги?

Алекс улыбнулся уголком рта:

— Мама ничего не пекла. С готовкой у нее было не очень.

Алекс выпрямился. Мышцы на лице его немного расслабились.

— Да, мы играли в эту странную игру — крикет, — знаешь, с мячиком и ракетками для бадминтона.

— Ой, а мы играли в нее на пляже, — порадовалась Кит и захлопала в ладоши. Хоть в чем-то они были похожи. — Это называлось французским крикетом, хотя и не знаю, с какого боку он французский.

Они засмеялись.

— По выходным, — продолжил Алекс, — отец ковырялся в гараже с машиной, и я охотно помогал ему. Он рассказал, как называются детали для автомобиля и инструменты для починки.

Кит очень живо могла представить молодого Алекса, темноволосого и загорелого, как он подает отцу инструмент, суетится вокруг него, изучает строение двигателя неспешно и основательно. Если у них родится сын, будет ли он похож на Алекса внешне и манерами?

— У мамы была любимая песня, и она мурлыкала ее себе под нос все время. Иногда мы с отцом подключались и пели вместе. Родители смеялись и говорили, что мы актеры и готовимся к премьере выступления. Это было очень забавно. — Он улыбнулся, глаза его светились счастьем.

— Да, звучит весело, — ответила Кит.

«Дурочка, не обманывай себя глупыми радостями и надеждами. Если бы не твоя беременность, он уехал бы еще две недели назад», — вдруг промелькнуло у нее в голове.

— И кстати, я вспомнил, — продолжил Алекс, — у меня тоже было такое место, как твоя скала. Большое раскидистое дерево на заднем дворе. Там была одна особенная ветка, на которой я всегда любил сидеть. Мама выносила мне печенье и чай. Ты права, Кит, еда на свежем воздухе действительно вкуснее.

С этими словами он поставил тарелку на стол и осмотрелся.

— Ты знаешь, — продолжил он, — мне нравится идея с садом. Так и должно быть. Ребенку нужно место для игр.

У Кит перехватило дыхание. А вдруг Алекс решится покинуть свою квартиру в Сиднее и жить здесь с ней и малышом?

— Согласна, — подтвердила она, стараясь, чтобы голос звучал естественно.

— Да-а-а, — протянул он.

Кит взглянула на него, и у нее появилось ощущение, что, конечно, мысленно он далеко отсюда.