Фантазии женщины средних лет
Шрифт:
Это странный параграф, странный тем, что он про меня, как будто человек, писавший его, думал не только о себе, но и обо мне тоже. Сколько раз мне приходилось все бросать и начинать заново, по сути с нуля, с самого начала. Вот и наша совместная жизнь со Стивом закончилось тем, что я уехала, и хотя тогда казалось, что мой отъезд противоестественен, но сейчас, по прошествии многих лет, понятно, что по-другому быть не могло.
Моя учеба завершалась, я заканчивала одной из лучших на курсе, и все советовали мне продолжать обучение, и профессора на кафедре, да и сам Стив. Я получила несколько приглашений из разных университетов, но отказалась, не
– Конечно, надо ехать, – сказал он уверенно, и я удивилась, я ожидала другого. – Такой шанс не часто выпадает. Тебе повезло, Италия, Флоренция, что может быть лучше?
– А ты?
– Я приеду к тебе, – он задумался. – Сейчас не смогу, меня не отпустят на кафедре. Наверное, на следующий год. Возьму отпуск на полгода и приеду.
– Только через год? – Я была разочарована, даже не этим годом, а, скорее, тем, что он так легко меня отпускает. – Ты думаешь, мы сможем друг без друга целый год?
– Почему год? У тебя будут каникулы, ты пару раз приедешь, я пару раз приеду к тебе, самолеты ведь летают.
– Все равно, – не согласилась я, – я привыкла к тебе. Мы шли по улице, и мне хотелось сказать «я люблю тебя», Но ведь это было глупо, здесь, на улице, говорить о любви. И поэтому я сказала по-другому, но почти то же самое:
– Я не смогу без тебя.
Стив улыбнулся и, несмотря на то, что шаг его был шире моего, подстроился, обнял меня за плечи и притянул, даже ухитрился поцеловать на ходу.
– Ты и не будешь без меня. Я буду писать тебе письма, и ты мне тоже, а потом ты приедешь ко мне, или я к тебе, и мы снова будем вместе.
– Не знаю, – сказала я. Несмотря на то что он прижимал меня к себе, мне стало зябко. – Я не знаю, – повторила я, – мне не хочется, – и добавила:
– Без тебя не хочется.
Мне даже стало страшно. Я представила, что мне придется уехать и быть в чужой стране, в чужом городе, не зная языка, без знакомых, без привычки быть одной. Я подумала об ожидающем меня одиночестве и испугалась.
– Нет, – сказала я, – я без тебя не поеду. – Я не хочу без тебя.
Стив еще сильнее прижал меня. Я снова посмотрела на него, и у меня защемило сердце, я не хотела его отпускать, я боялась, что могу потерять, и тут же решила, что нет, никуда я не поеду.
– Время быстро идет, – сказал он, а я подумала: «Какой же он толстокожий? Почему он не понимает, что происходит во мне?» – Ты знаешь, что через месяц будет три года как мы вместе?
– А ведь правда. – Сейчас, когда он это сказал, я тоже вспомнила. Мы встретились в мае, действительно три года без месяца.
– Когда тебе надо быть в Италии? – Переход прозвучал неожиданно, как будто все решено. А ведь ничего решено не было.
– В июле, – ответила я и тут же оговорилась, – но я не хочу ехать, – и снова оговорилась:
– Без тебя.
– Не спеши, подумай, время есть, – сказал Стив, и я сразу почувствовала облегчение. Действительно, что я нервничаю? Еще достаточно времени, чтобы решить.
Мы зашли в
– Знаешь, – сказал он, когда мы уселись, – что в Америке самое лучшее?
– Что? – спросила я.
– Официанты. Я не поняла.
– Ты о чем?
– Я говорю, что в Америке официанты значительно лучше, чем в Европе.
– Слушай, – сказала я, – может быть, ты хочешь, чтобы я уехала?
– Нет. Я не хочу. – Он помолчал. – Но если говорить о тебе, где еще, как не во Флоренции, изучать архитектуру? Я был там, когда-то давно, это сказка, музей под небом. И глупо упускать шанс. – Потом он подумал и добавил:
– Я бы поехал на твоем месте.
– Хорошо, – сказала я, – я поеду, если ты настаиваешь.
– Ты не понимаешь, так будет лучше для тебя.
Я все равно не приняла решения сразу, я думала еще недели две, перед тем как согласиться. Конечно, с точки зрения прагматичной логики мне следовало поехать. В нашем университетском городке архитектурных компаний не было, а это опять означало переезд и расставание со Стивом. К тому же претендовать я могу только на небольшую зарплату. «А так, – думала я, – после учебы в Италии я буду знать и уметь куда как больше. Стив, он единственный, из-за кого мне не хочется ехать. Но он и сам считает, что мне стоит рискнуть и что только от нас самих зависит не потерять друг друга».
Я дала согласие и последние два месяца до отъезда провела в сборах. Каждый день приносил новые, казалось, пустяковые, мелочные заботы и растаскивался ими по кускам, оставляя лишь вечер, когда меня, усталую и замотанную, уже ни на что особенно не хватало. Все это время я пребывала в нервном, лихорадочном возбуждении, я даже в постели перестала чувствовать, как раньше, и Стив пытался успокоить меня, но не мог.
Я так сильно вжилась в него за последнее время, что даже сама удивлялась, я и не подозревала, что настолько могу привязаться. Вечером, когда мы уже лежали в постели и я доверчиво, как никогда прежде, прижималась к нему всем телом, я чувствовала, как предательски сдавливает горло, и я не плакала, нет, но глаза покрывала непрозрачная пленка, и я опускала голову вниз, чтобы он не заметил. Раза два или три я все же не могла сдержаться, и слезы прорывались наружу вместе с ревом, и я спрашивала дрожащим голосом: «Может быть, мне не уезжать?», но он молчал, и я щекой чувствовала, как он пожимает плечами.
Сейчас я понимаю, что Стиву тоже было непросто. Много лет спустя он написал в письме, что хотел схватить меня и увезти, спрятать под замок, отлучить от мира, оставив только для себя. «Только потому, – писал он, – что на карту было поставлено твое будущее, я пошел на жертву и позволил тебе уехать».
Мы договорились так перед отъездом: писать друг другу письма. Стив вообще патологически не любил телефон, он его боялся, даже вздрагивал, если вдруг раздавался звонок. Он говорил, что телефон, возможно, и подходит для деловых договоренностей, но никак не для общения.