Фантазм
Шрифт:
— Ты это видел?
— Видел, — ответил он, скрестив руки на груди. — Теперь тебе нужно отточить навык, чтобы ты могла исчезать и появляться в мгновение ока.
— Ты когда-нибудь встречал некроманта, способного на такое? — спросила она, поражённо рассматривая свои руки.
— Нет, — ответил он. — Думаю, возможно…
— Блэквелл! — внезапно прогремел голос.
Офелия обернулась и увидела Джаспера, стоящего в дверях. В его руках был кожаный фолиант такой толщины, что казалось чудом, как его корешок ещё держал все страницы вместе. Список участников.
— У вас есть двадцать четыре часа, — предупредил Джаспер, когда Блэквелл переместился
Блэквелл коротко кивнул, затем оба мужчины посмотрели на неё, ожидая подтверждения. Офелия поспешно закивала, и Джаспер исчез. Она подбежала к Блэквеллу и жадно впилась взглядом в каждую деталь книги, когда он открыл обложку. На титульной странице было что-то написано толстыми, чёрными буквами на языке, который она не могла прочесть. Ещё несколько страниц вперёд — и начался список. Имена, написанные на языках со всех концов мира, включая те, что давно были забыты, следовали одно за другим. Большинство из них были зачёркнуты красными чернилами, некоторые — чёрными, и каждое сотое имя было обведено в круг. Ей не нужны были пояснения, чтобы понять: погиб, сдался, победил.
— Это соревнование должно насчитывать целые века, — прошептала она.
— Да, — отозвался Блэквелл.
— Но, если Жаневьева знает этого Габриэля, значит, он не может быть таким уж древним, — рассуждала Офелия. — Значит, мы можем просто перелистнуть книгу до конца, верно? — Она с усилием перевернула толстую стопку страниц влево. — И Габриэль наверняка был одним из участников. Жаневьева никогда бы не связалась с кем-то, кто работает здесь, с кем-то из мира паранормального. Ей никогда не нравилась практика нашей матери. Как только она стала достаточно взрослой, чтобы ходить по городу одной, она использовала каждую возможность, чтобы уйти из поместья Гримм.
И завести кучу друзей, о которых я не знала.
Блэквелл кивнул, хотя в этом движении было что-то натянутое.
— Если ты так уверена, начнём с конца.
Как только он произнёс эти слова, по комнате прокатился звон колокола. Пора было идти на ужин — начинался третий уровень.
Блэквелл вздохнул и захлопнул книгу, прижимая её к себе.
— Вернёмся к этому после испытания. Слушай: с этого момента, как только ты пройдёшь через портал, сразу вызывай меня, поняла?
— Поняла. — Она махнула ему и направилась к двери, но он шагнул вперёд, преграждая ей путь.
— Я серьёзно, Офелия. — В том, как он произнёс её имя, было столько серьёзности, что она невольно остановилась. — Если ты не вызовешь меня достаточно быстро или отвлечёшься, можешь легко погибнуть.
Она выдержала его взгляд и твёрдо пообещала:
— Я поняла.
С этими словами они разошлись: она направилась в обеденный зал, а он, скрывшись из виду, спрятал книгу в надёжное место. Офелия шла по коридору, проводя пальцем по узорчатым обоям, оставляя за собой след в пыли. Запутанные коридоры здесь всегда казались безветренными, но воздух, на удивление, не был затхлым. Тёплый, мускусный аромат с едва уловимыми нотками магнолии напомнил ей любимые духи матери. Она задумалась, не был ли это ещё один трюк Фантазмы.
Офелия не могла не думать, что, будь здесь меньше грязи и дьяволов, это место могло бы стать действительно великолепным. На мгновение она представила, что Фантазма — это не ужасное соревнование, а роскошное поместье, где ежегодно проходит бал в честь Марди Гра. Место, где она могла бы
Перед её глазами мгновенно промелькнул образ, как она кружится по бальному залу с привлекательным кавалером.
Полы её алого платья плавно развевались с каждым вращением, словно тонкие лепестки розы. Корсет с завышенной талией из богатого шёлка плотно облегал её тело, образуя изящную линию. Шёлковые перчатки доходили до локтей, а на шее сверкало рубиновое ожерелье. Когда танец подошёл к концу, её кавалер вывел её с танцпола и, смеясь, увлёк в тёмную гостиную в конце коридора. Он медленно стянул её перчатки и отбросил их в сторону. Затем — платье и кружевное бельё, оставив лишь рубиновое украшение на её шее…
Когда он наклонился к ней, обнимая её за талию и касаясь губами пульса на шее, Блэквелл прошептал:
— Ты выглядишь восхитительно этой ночью.
Офелия мгновенно вернулась в реальность, как раз в тот момент, когда столкнулась с чьей-то спиной.
Нет, не просто с кем-то — с Кэйдом.
Он смотрел на неё, как охотник, преследующий свою жертву. Офелия почувствовала, что что бы Блэквелл ни сделал, это лишь усилило жажду Кэйда избавиться от неё, а не отпугнуло.
— Ты можешь сколько угодно натравливать своих демонов на меня, сука, — прошипел он, — но я обещаю, что в итоге я буду смеяться последним.
Она зло прищурилась.
— Мне уже надоело, что ты называешь меня сукой. Я никого на тебя не натравливала, но могу, если хочешь.
Он усмехнулся в ответ на её угрозу, но не стал задерживаться, развернувшись и направившись в обеденный зал. Офелия последовала за ним, держась на расстоянии и мысленно желая, чтобы Блэквелл пролил больше крови. Кэйд явно станет проблемой, если его ненависть к ней подстегнёт других участников объединиться против неё на одном из испытаний.
Однако в обеденном зале остальные участники — за исключением. Бо и Эрика — казались такими же настороженными по отношению к Кэйду, как и к ней. Офелия задумалась, что удерживало этих двоих рядом с ним. Возможно, это просто инстинктивное чувство солидарности мерзавцев, которые всегда тянутся друг к другу. В любом случае, было ясно, кого она должна избегать.
Единственной, кто удосужился её поприветствовать, была Люси — она помахала рукой, когда Офелия подошла к столу с фруктами. Леон, сидящий рядом с Люси, выглядел напряжённым, и Офелия задумалась, рассказала ли она ему о содержании их разговора в библиотеке.
Тишина за ужином была почти осязаемой, и аппетит у всех заметно поубавился. Почти никто не притронулся к аппетитным блюдам — красной фасоли с рисом, кукурузному хлебу и пудингу. В другие времена Офелия бы жадно смотрела на них, но воспоминания о столе, кишащем пауками и личинками, были слишком свежи, чтобы даже её любимая еда казалась аппетитной.
— Самая жестокая пытка этого места — кормить нас перед каждым испытанием, — пробормотал Джеймс, стряхивая крошки со своих усов.
Несколько приглушённых одобрительных возгласов нарушили напряжённое молчание в комнате, а затем всё снова погрузилось в тишину. Офелия уставилась на часы на дальней стене, словно силой воли пытаясь заставить время двигаться быстрее. Она лениво срывала виноградины с ветки, раскладывая их по размеру на тарелке перед собой. Потом поочередно отправляла их в рот, начиная с самых маленьких, позволяя сладкому соку стекать в горло, пока её колено беспокойно подрагивало под столом.