Фантограф. Русский фантастический № 2. 2014
Шрифт:
Медведь не остановился. Я отшвырнул камень и схватил факел, ткнув сначала в застывшую мохнатую морду с жуткими алыми отражениями в маленьких глазках, а затем — в законопаченную мхом стену.
Тут постройка не выдержала, низкий потолок начал оседать, привалив зверя-мертвеца, с чердака посыпалась какая-то пересохшая солома. Я поджёг и её, и она сразу занялась, давая клубы густого жёлтого дыма.
Медведь попятился, и дом осел ещё больше, просто разваливаясь на части. Я бросился к окну и буквально
Он вывалился наружу весь в дыму. Шерсть на лапах горела, в пасти, на просыпавшихся опилках, плясало пламя. Я рванулся к нему, полоснув мечом мохнатый бок, и ткнул в сухую, полную опилок рану пылающую головню факела.
Он горел быстро, очень быстро. Передние лапы, подожжённые ещё в доме, и так уже почти перегорели. Он упал на спину и принялся кататься по земле, пытаясь загасить огонь, но только сильнее запылало брюхо.
Я стоял и смотрел на этот погребальный костёр, навсегда упокоивший огромное, сильное животное. Собирался дождь, и я надеялся избежать лесного пожара.
Первые капли упали передо мной, потом на мой разгорячённый лоб. Рука разжалась, изогнутый, потускневший, мой меч упал на ржавые листья. Я со стоном присел и поднял его. Он весил как целый мир.
Темнело, и я нигде не увидел Шивера. Впрочем, он уже не слишком заботил меня, мне нужно было вытаскивать Хенн. Липа оставалась на опушке, и у меня был маленький шанс добраться до неё. На то, что вернётся конь Хенн, надежды было и того меньше.
Но, как только я сделал шаг к дороге, худая высокая тень отделилась от ствола ближней осины.
Усталость и злость одновременно сдавили мне горло, как проклятая верёвка.
— Шивер, — сказал я. — Уйди прочь.
— Ты гонялся за мной только для того, чтобы прогнать подальше? — Колдун положил руку на рукоять клинка, который носил у пояса, и двинулся ко мне. Я отступил на шаг, одновременно чувствуя спиной жар пламени и лицом — прохладный ветер наступающей ночи. Рыжие отсветы и синие тени делали черты его лица зыбкими и неуловимыми.
Дальше я отступать не стал.
— Там умирает Хенн. Помоги мне или дай мне пройти.
— О, её так зовут? Дурочка, думала, что я не заметил её там, на поляне. Это её кабан постарался?
— Надеюсь, Данце снесёт тебе голову, — ответил я. — А теперь уйди.
— Извини, парень, — сказал Шивер. — Я немного приврал, когда сказал про Данце.
Я закусил губу.
— Так чего ты бежал, как от огня?
— Вообще-то мне сюда и нужно было, — сказал он. — Здесь вечно бродят охотники, а, как ты знаешь, куски животных мне очень подходят. А чучельница — вообще удача.
— Заткнись, — попросил я.
— Ну почему? Вполне справедливо, — сказал Шивер радостно. — Ей, значит, можно убивать кабана, а кабану её — нет?
— Это сделал не кабан, — ответил
— Вас становилось как-то слишком много.
— А зачем ты соврал мне? Про Данце?
— Чтобы ты погнался за мной, — сказал Шивер. — Тракт — место проезжее. Нужно было заманить тебя сюда.
— Зачем?
Некромант улыбнулся.
— Ты понимаешь, что магия долга — сильная вещь. А сердце должника, парень, — очень сильный ингредиент. Сердце человека, на котором лежит бремя долга, добытое в уплату другого долга, — ещё более сильный. К примеру, долговая верёвка, что у тебя на шее, не могла быть сделана без его применения.
Ощущение, похожее на удар грома — только полностью безмолвное, — припечатало меня, обездвижило, зажало рот невидимой ладонью. Значит, Беллатристе отправила меня к Шиверу, как ягнёнка на заклание. Сердце должника, отданное в уплату долга… Вот почему она не могла взять этот долг своими руками: убей она меня или Шивера, она разрушила бы эту ужасную магию.
Получалось, что либо я уплачу свой долг, убив Шивера, либо он свой, убив меня. Беллатристе оставалась не внакладе — видимо, свою полезность у неё на службе я исчерпал.
Но вырезать сердце у Шивера я не собирался, да я и не знал про эту магию.
Значит, Беллатристе ставила не на меня.
Тварь.
— Молись, Шивер, — сказал я. — Кажется, у меня тоже есть шанс расплатиться.
— Если я начну молиться, — сказал он, — у тебя кровь пойдёт из ушей от тех имён, которые я назову.
Я поднял меч.
Шивер вытащил оружие. Простая чаша гарды из тёмного металла казалась очень глубокой — какая-то дыра в реальности, многомильная труба, из которой торчал игольно тонкий клинок, на конце, казалось, истаивающий в туман. Я не стал присматриваться.
Он атаковал, клинок со свистом рассёк воздух. Наваждение бездны спало, хотя тонкий шлейф тумана прочертил сумрак вслед за кончиком лезвия. Я парировал удар.
И следующий, и ещё один, и ещё. Его скорость меня пугала.
Я сражался с таким ожесточением, что треугольники выщербленного металла кружили в воздухе, как стальная метель. Я не жалел меча. Мышцы горели, скользящие выпады Шивера пробивали пространство влево, вправо, вверх, вниз от моего тела, но целых полминуты я отбивал его удары, не позволяя лезвию коснуться меня.
Усталость, отвращение, страх и ярость слились в одно невыносимое ощущение. Искры летали в полумраке, скрипуче кричала проснувшаяся сова.
Но у меня почти не было сил. С ужасом я понял, что движения мои замедляются, и несколько секунд спустя он достал меня в первый раз. Я прикрылся левой рукой, и обжигающий удар рассёк мне запястье. Хлынула кровь — сразу и много.