Фантом для Фрэн

MadameD

Девушка засмеялась.

– Это так. И я не думаю, что это плохо. В инстинктах соль жизни, мистер Бернс.

Они вдруг осознали, на какую тему разговаривают, и осознали, почему. Смущенно отвернулись друг от друга.

– Алджернон, я могу вам, конечно, описать, как выглядели люди из моих снов. Но что вам это даст? – проговорила Фрэн.

– Вы рассказывайте, - спокойно ответил археолог. – А потом выяснится, что это даст. Рассказывайте. Можете опустить сами знаете, что.

Она принялась рассказывать, выпрямившись и сложив руки

на коленях – пересказывая все подробности быта и поведения древних египтян, которые могла вспомнить. Бернс слушал очень внимательно, не перебивал. Фрэн было почти стыдно за отрывочность своих воспоминаний – она никак не могла составить из них цельную картину жизни египтянки Тамит.

Когда слова иссякли, археолог заметил:

– Печальную жизнь провела ваша предшественница. То есть вы.

Фрэн взглянула на него.

– Почему – я?

Почему-то ей вдруг сразу захотелось отрицать свое отношение к Тамит, услышав о своей идентичности с нею из чужих уст.

– Потому что, вероятнее всего, это именно вы, - ответил Бернс. – Разве вы сами для себя это не признали? И ваш характер…

– Он так плох? – воскликнула Фрэн.

– Вы – это вы, - ответил археолог. – Но вы изменились, Фрэн. В этой жизни вы другая.

– Разумеется, другая! – с неожиданным гневом на чье-то провидение воскликнула она. – Я вообще не имею отношения к этой женщине, я не могу быть…

– Вы же смелая женщина, - сказал Бернс. – Стыдно идти на попятный, Фрэн.

Он помолчал, а потом вдруг сказал:

– Знаете, я на самом деле ничего не утверждаю, потому что признавать такие вещи – крайний шаг для ученого, почти что крест на его карьере… теперь, и так, я думаю, будет еще долгое время.

Алджернон Бернс снова замолчал, потом прибавил:

– На смерть должно быть наброшено покрывало тайны, Фрэн. И хорошо, что перемен в этом не предвидится. Но я не собираюсь относить себя к тем самоуверенным материалистам, которые заявляют, будто отдернули это покрывало и выяснили, что под ним ничего нет.

Их взгляды встретились.

– Материализм в этом смысле – тоже вера, Фрэн… Часто слепая…

– Какой вы умный человек, - негромко, почти с благоговением сказала молодая женщина.

– Это не мои идеи, - ответил археолог. – Но я согласен с тем, что их авторы – очень умные люди.

Алджернон Бернс вдруг широко улыбнулся.

– Теперь, наверное, вы понимаете, почему я порвал со своими британскими коллегами? Я был слишком глуп тогда, чтобы держать при себе свои соображения. Теперь я поумнел. Я делюсь ими только с теми людьми, которые способны их правильно воспринять.

Они еще несколько мгновений молчали, слушая тишину и свои сердца.

Потом Бернс поднялся, подошел к своей сумке, которую оставил на полу, и достал оттуда чистую тетрадь и карандаш.

– Будем анализировать информацию, - сказал он.

После часа жаркого обсуждения Алджернон Бернс и Фрэн пришли только к нескольким более

или менее твердым заключениям.

Она видела эпоху Нового царства, вероятнее всего, пик расцвета империи – четырнадцатый-тринадцатый век до Рождества Христова.

Она жила в доме одного из высших “пророков Амона”, четверых главных жрецов Амона в Фивах. Скорее всего, это был сам “великий ясновидец”, или верховный жрец Амона, одно из самых влиятельных лиц в Египте. Точнее ничего установить не удавалось – характер архитектуры, одежды, обращений, жестов можно было отнести к большому отрезку времени.

– Скверно то, - нахмурившись, сказал Алджернон, - что история Египта… очень растянута во времени в сравнении с европейской. Скажем, мода египтян не менялась на протяжении столетий, как и их жизненный уклад.

– У египтян просто было другое восприятие времени, - ответила задетая Фрэн. – Они мыслили категориями вечности, Алджернон. Вы же это знаете.

– Да, но мне очень трудно это постичь, - сказал археолог. – Вам, должно быть, легче…

Они снова посмотрели друг на друга.

– Мне кажется, Алджернон… многое я могла бы понять на месте, - сказала Фрэн.

– На месте раскопок? – уточнил он.

– Я могла бы… найти, - пробормотала она, почти промурлыкала. Глаза ее сощурились, как у довольной кошки.

Найти тех, кто притеснял ее тогда, три тысячи лет назад. Что бы сказал верховный жрец, его жена и дети, узнав, что их посмертное достояние растаскивают, что их самих могут достать из гробов и выставить на всеобщее обозрение?

“Разве не то же самое могут сделать с моим телом?
– подумала Фрэн. – Разве лучше с ним обращались при жизни?”

– Найти тех, кого вы знали при жизни? – уточнил глубоко взволнованный Алджернон.

– Может быть, даже себя саму, - ответила она.

Улыбнулась потрясенному коллеге. Даже для него, с его широкими взглядами, такое было слишком.

– “Тела проходят”, как говорили древние египтяне, - сказала Фрэн. – Это только прах, мистер Бернс.

После паузы, которую он не прерывал, молодая женщина снова заговорила.

– На основании тех сведений, которыми мы располагаем, я могу с уверенностью сказать, что те египтяне, которых я знала, захоронены “на Западе”, то есть в некрополе к западу от жилой части Фив.

Она помолчала.

– Кажется, я смогла бы узнать места их захоронений.

– У меня нет разрешения на проведение раскопок в “городе мертвых”, - сказал Бернс. – Но я добуду его. Вы… уверены в своих словах?

Она нервно хмыкнула.

– Нет, конечно! Я не уверена даже в том, что я из себя представляю, сэр! Все решит будущее – наши с вами действия.

Фрэн вдруг улыбнулась.

– Захоронения людей такого ранга, как мой господин, бывали очень богаты. Особенно в эпоху расцвета Нового царства, когда в руках жрецов Амона была сосредоточена основная часть богатств Египта, - проговорила она.