Фантом
Шрифт:
– Ладно, – наконец сказал он. – Ну и что тебе «интересно»?
– Похищения детей в Клоаке. Ты намекнул на то, что это может повториться…
– Ну, не совсем на это, – Теодор поерзал на стуле. – Но ты права, в Клоаке пропадают дети.
– Почему же об этом никто не говорит? Потому что Клоака?
– Ты сама ответила на вопрос. Район неспокойный, а дети там пропадают постоянно. Плюс есть очень удобный порт, где сходит с корабля каждый страждущий. И все они приезжают в Тирланд [22] ради лучшей жизни. А кто едет? В основном те, кому нечего терять…
22
– Бедняки.
– Да. Они так и остаются в Клоаке, мало кто из нее выбирается. И именно таких, кто уже покинул родную страну, но еще не успел обосноваться в новой, удобно похищать, например работорговцам…
– Рабство отменили еще в Эру богов.
– Скажи это невольникам Афора [23] , сражающимся на арене для развлечения господ, или силентиумам [24] в Сверидии [25] , которым отрезают языки, чтобы они молча служили Инквизиторию…
23
Афор – город-государство, управляемое организованной преступностью. Находится на другом материке.
24
Силентиумы – маги-рабы, которых лишают речи.
25
Сверидия – теократическое государство, находящееся на другом материке.
– Ладно, я поняла, – Хэлла поморщилась.
– Как понимаешь и то, что нашему государству тоже незачем спасать людей, которые даже не являются его гражданами. Так что в Клоаке постоянно происходят похищения, а дети ценятся особенно, поскольку из податливого материала гораздо легче вылепить отличных рабов. В общем, это не редкость. Похищают и приезжих, и детей бедняков. А еще больше приютских детей… Их вообще искать некому. А местная полиция переполнена незакрытыми делами, еще куча таких же им не нужна. Поэтому никто не замечает, что похищать стали… смелее и больше.
– Но ты как-то заметил. Как? Почему ты вообще решил, что похищения участились?
– Попрошайки. Среди них есть дети. Они, можно сказать, находятся на довольствии нескольких крупных банд. Собирают милостыню, сдают ее кураторам, а за это получают еду и крышу над головой. Просто так просить ты не выйдешь, тебя тут же сгонят, потому что это тоже часть преступного бизнеса и им не нужны конкуренты. Банды покрупнее давно поделили зоны влияния, никто не заходит на чужую территорию, если не хочет проблем. Никто не крадет тех, кто состоит в другой банде, опять же, если не хочет нарваться на неприятности. И вот дети-попрошайки исчезают, а все банды не могут понять куда. Кто забирает доходный материал? Не в полицию же им с этим идти…
– И куда они пошли?
– Журналисты тоже отлично расследуют, Рубиновая дама это доказала, – усмехнулся Теодор.
– Ты работаешь на банду? – удивилась Хэлла.
Дин спокойно кивнул, будто ничего в этом не было.
– Теперь твоя очередь.
– Рассказать, как я встретила Фантома?
– Лучше расскажи, что ты поведала на допросе…
В коридорах Королевского университета было довольно
26
Пинакли – декоративные башни в готической архитектуре.
Макс шел впереди, Рие плелся за ним. У напарника явно не было особого желания встречаться с человеком, который пару зим назад служил Эдварду Баррету, основавшему проклятую лабораторию. Пусть тот и был убит, но воспоминания о мучениях там вряд ли можно убить так же просто…
– Bonbon, я безмерно ценю твою заботу, но, если ты еще раз посмотришь на меня так обеспокоенно, я начну звать тебя Сим-симом при посторонних, – Рие устало усмехнулся.
– Нужен ты мне больно, – фыркнул Макс, отворачиваясь. Он на самом деле переживал за напарника, но ни за что бы в этом не признался.
Наконец они дошли до нужного кабинета. О том, что в университетских кулуарах они все же не заблудились, свидетельствовала табличка на двери: «Профессор М. Чейз».
– Входите, – раздался ответ на стук.
Макс заглянул внутрь. Там отчетливо пахло сандалом и амброй, а еще кофе, который стоял на краю стола. Мортимер почти не изменился: густые, немного насупленные брови, тонкие губы и пронзительные темные глаза, теперь смотрящие на гостя.
– Уорд, надо же! – Чейз поднялся, позволяя себе слабую улыбку.
– Здравствуй, – Макс пожал протянутую руку, покосившись на замершего в проходе Рие.
Ришар какое-то время смотрел на помрачневшего Мортимера. Затем расплылся в хищной ухмылке, прошел внутрь и по-хозяйски уселся на диванчике у стены:
– Шикарно устроился, я погляжу!
– Не жалуюсь. Чем обязан?
– Нужен совет опытного алхимика, – Макс подал Чейзу папку с копиями символов с тел жертв. – Может, слышал про Глифа.
– Еще бы не слышал! – хмыкнул Мортимер, возвращаясь за стол, но уже разглядывая документы. – Похоже, теперь всем преступникам будут придумывать свои прозвища…
– Не всем, у тебя же все еще его нет, – едко заметил Рие.
Макс нервно покосился на него. Он даже не мог, как обычно, попросить его заткнуться. У него не было на это морального права. У Мортимера тоже, поэтому он промолчал.
– Можешь сказать что-то уже сейчас? Или лучше связаться с тобой позже? – Макс постарался вернуть разговор в более деловое русло.
– Я еще посмотрю, но… Это больше походит на работу школьника… Часть символов не закончена, в некоторых есть неточности… Те, что верны… Нет, у них нет формул, – Мортимер листал страницы, иногда возвращаясь к предыдущим и словно сравнивая что-то.
– Значит, они нарисованы даже не магом?
– По меньшей мере, не человеком, который прошел хотя бы курс алхимии и… – Чейз вдруг осекся. – Хадс…
– Что-то необычное? – Макс подошел ближе. Пока Мортимер говорил примерно то же, о чем Лира писала в отчете, но она ничего странного не отметила. Так что это был едва ли не единственный шанс узнать хоть что-то о символах, которые оставлял Глиф.
– Вроде того… – Чейз сжал челюсть, но заговорил снова, постучав пальцем по одному из знаков: – Вот это. Это похоже на недорисованный символ философского камня.