Фантомас - секретный агент
Шрифт:
— Отчего он умер? — спросил майор.
— О, это было просто узнать, — продолжал врач, — он умер от пули в сердце: я увидел это, когда раздел его; пулю найдут при вскрытии, потому что, вероятно, она застряла в позвоночнике.
Майор Дюмулен встал и начал ходить по своему кабинету, весь во власти безумного возбуждения.
— Ах, вот как! Посмотрим! Так просто не убивают людей на улице, полной народа! Это неслыханно! Невероятно! Если есть пуля, значит, должно быть ружье, револьвер, выстрел! Шум, наконец!
Майор
— Вы уверены в том, что говорите?
— Совершенно уверен, майор.
Во время этой дискуссии Жюв подошел к Фандору. Слушая врача, они оба побледнели, и Жюв, страшно взволнованный, прошептал:
— Винсон убит пулей в сердце! Так же, как капитан Брок! Убит, несомненно, из беззвучного оружия! Когда переходил улицу! Он снова здесь… Фантомас!
Спустя несколько секунд, воспользовавшись временной передышкой, Фандор сказал:
— Извините меня, майор, что беспокою вас, но я был бы вам очень признателен, если бы вы меня освободили; вокруг нас драмы развиваются с феноменальной скоростью, и мне надо было бы…
На этот раз майор Дюмулен взорвался:
— А! Черт возьми! — зарычал он, изо всех сил стукнув кулаком по столу. — Вы еще смеете хвастать своей наглостью? Вы продолжаете надо мной издеваться! А! Вы не капрал Винсон! А! Вы журналист! Это еще надо доказать! И если даже вы это докажете, вы все равно влипли в очень плохую историю! Стражники, проводите этого человека в его камеру, да поживее! И удвойте бдительность!
Фандор не успел вымолвить и слова, как его уже уволокли.
Онемев от изумления, Жюв пытался объяснить майору:
— Уверяю вас, майор, что это Жером Фандор.
— Вы! — гаркнул майор. — Оставьте меня в покое!
Глава 28
В «ПЛАЧУЩЕМ ТЕЛЕНКЕ»
— Ну, так чего тебе налить?
— А что можно?
Жоффруа, по прозвищу Бочка, стукнул кулаком по столу, за которым сидел, с риском сокрушить аккуратную стопку блюдечек, которая в этот ранний вечерний час точно указывала, сколько стаканов уже выпито.
— Что можно? — вскричал он. — Да что хочешь! У меня нет привычки скупердяйничать; когда я спрашиваю: «Старина, чего тебе налить?» — это значит: «Выбирай!» Вот!
Собеседник Жоффруа Бочки нисколько не удивился такому великодушию своего товарища.
— Давай прейскурант! — ответил он.
И, взяв в руки карту вин, — если только можно было так назвать смятую, грязную, всю в пятнах, бумагу, — он принялся с трудом разбирать странные названия различных спиртных напитков.
Товарищ Жоффруа Бочки был маленьким тщедушным человечком, заслужившим кличку «Мальфишю» (оборванец).
— А теперь, старина, скажи, почему тебя столько времени не было видно? — спросил Мальфишю, который,
Жоффруа Бочка одним глотком осушил свой стакан; он откинулся назад, оперся о стену и, положив кулаки на стол, вытянув ноги, казалось, разглядывал потолок кабаре.
В этом притоне на улице Монж воздух был смрадный от смеси запахов алкоголя и табака. Кабаре тускло освещал единственный газовый фонарь, висевший в центре зала.
— Черт возьми, — ответил, наконец, гигант, — ты меня не видел потому, что не видел, вот и все, Мальфишю! Других объяснений нет… Да, кстати, ты помнишь, что я выдержал экзамен для назначения в форт Галле?
— Да, помню, мы неплохо выпили в тот день!
— Это правда, Мальфишю! Впрочем, за это платила моя сестра Бобинетта… Но ты помнишь, что мне отказали? Хорошо! Меня все-таки взяли в Галле… А потом, из-за одной пустяковой истории, я отколотил одного из тамошних.
— Ты отколотил?
— Отколотил, — мрачно ответил Жоффруа Бочка, — вот так отколотил…
Гигант поднял свой огромный кулак и изо всей силы ударил по стоявшему перед ним столу. Результат последовал немедленно: старый расшатанный стол развалился. По залу пробежал льстивый шепот одобрения.
Впрочем, несмотря на чудовищную силу, у Жоффруа был очень мягкий нрав, кроме тех редких минут, когда, встречаясь с друзьями и предаваясь чрезмерным возлияниям, он терял голову.
— Как только, — продолжал он, — я двинул шефа, и он распластался на тротуаре, меня схватили, а на следующий день выгнали вон.
При воспоминании об этой неудаче Жоффруа, который был очень горд службой в форте Галле тем, что он как бы государственный «функционер», осушил новую рюмку абсента.
— Дьявол! — вновь заговорил он. — Ведь меня ожидала нищета. Конечно, я кое-что сберег, я раздал кое-какие долги — туда и сюда, в бистро… наконец, я избежал большого риска оказаться за решеткой…
Мальфишю мрачно свистнул:
— Ну, и как же ты выкрутился?
— Это, как говорится, вопрос удачи… Мне помогла Бобинетта.
— Твоя сестренка?
— Она пройдоха, не правда ли? Кроме того, она училась, была медицинской сестрой в Ларибуазе. Короче говоря, у нее были деньги. Я рассказал ей о моих бедах… Она дала мне деньжат, и я мог подождать.
— Пока тебя не возьмут куда-нибудь?
— Нет. Боби сказала мне так: вот тебе деньги, братишка, это все, что у меня есть, и не возвращай, пока не выпутаешься.
— И ты выпутался? Как?
Жоффруа Бочка ответил не сразу. Может быть, он вспомнил что-то неприятное, а может быть, просто не хотел рассказывать своему другу Мальфишю, что делал последние несколько месяцев. Он маленькими глотками пил свой абсент, глядя в пространство.