Фантомные боли железных грифонов
Шрифт:
Точки в небе стремительно приближались, приобретая чёткость, и теперь не составляло труда разобрать в них грифоньи силуэты.
— Он всё ещё жив! — Сага обернулась на Хиддена. — Но как? Его цель давно достигнута, а ты говорил…
— Значит, у него есть другая, более важная цель, — перебил её Хидден.
На Корнете всё ещё болтались транспортировочные ремни, на шее Унн-Урана — обрывок толстой цепи: значит, в госбезопасности его держали активированным — на привязи. Повезло. Ведь если бы они сумели извлечь скан, Корнет не смог бы привести Унн-Урана на помощь.
— Вот дерьмо! — ругнулся Хидден.
Откуда-то из центра города поднялся в воздух Горгона и
— Если сейчас и второй подкатит…
Но второй, Профессор, сидел взаперти в цокольном загоне вместе с Гейт и Медиумом.
Горгона устремился на Унн-Урана: видимо, знал, что Корнет слеп, а потому не так опасен. Он пошёл на таран, целясь Унн-Урану в бок, и тот подпустил Горгону так близко, что Сталь встревоженно охнула, но в последний момент резко взмыл вверх, уводя за собой Горгону. Корнет не отклонялся от курса и теперь летел прямо на Хиддена, Сагу и Сталь.
— Она здесь! — крикнул Хидден грифону из-за спины Саги.
— Нет, сначала не меня! — только и успела выкрикнуть Сага.
Сталь пригнулась, Хидден, упав на землю, резко откатился в сторону, чтобы не попасть под железные крылья, и Корнет, метко подхватив попытавшуюся увернуться Сагу, устремился вверх. Она ещё что-то кричала ему, но упрашивать Корнета в первую очередь унести Хиддена или Сталь было бесполезно.
Горгона тут же бросил погоню за Унн-Ураном и полетел наперерез Корнету. Тот его, разумеется, не видел. Унн-Уран лихо развернулся; обрывок цепи лязгнул о его железные перья. Он нагнал стремительного Горгону и схватил клювом его за хвост — чуть повыше «кисточки». Тот забуксовал, дёрнулся так и эдак, хитрыми разворотами пытаясь избавиться от повисшего на хвосте балласта, но Унн-Уран вцепился насмерть. Они отстали, а Корнет с Сагой в лапах приближался к силовому полю, хоть и дал сослепу лишний крюк.
— Давай же, ну! — простонал Хидден, глядя ему вслед.
Горгона не оставлял попыток вырваться. Он резко сдал назад, и тянувший его к земле Унн-Уран провалился ему под брюхо. Горгона кувырнулся вниз, поймал клювом болтающийся на шее Унн-Урана обрывок цепи, рванул на себя и одновременно с этим ударил Унн-Урана лапами от себя, пытаясь сломать ему хребет. Что-то хрустнуло внутри Унн-Урана — глубоко, там, где находился модуль памяти. Что-то хрустнуло и в его клюве, и Горгона, наконец, вырвался, а переломленная у основания «кисточка» с его хвоста полетела вниз.
Освободившийся Горгона метнулся за Корнетом, а Унн-Уран неловко барахтался в воздухе, теряя высоту. Движения его стали медлительны и неуклюжи, он едва не упал, но всё-таки над самыми крышами выровнялся и полетел за противником, несуразно вздрагивая всем телом.
— Что с ним? — полушёпотом спросила Сталь.
Её начинало слепить поднимающееся солнце, и она сложила ладони козырьком.
— Удар мог повредить модуль памяти, — напряжённо отозвался Хидден.
Горгона догнал Корнета у самого силового поля. Догнал, вцепился ему в спину и с силой крутанул, отбрасывая назад. Корнет несколько раз перевернулся в воздухе, и, дезориентировавшись, полетел в обратную сторону.
— Не туда! — крикнул Хидден, и грифон, не сбавляя скорости, развернулся и врезался в настигающего его Горгону.
От неожиданного и сильного удара он разжал лапы и выпустил Сагу. Горгона рыбкой нырнул за ней и, подхватив, потащил в сторону оседающей Каланчи. Унн-Уран встретил его, налетев сверху, облепил лапами его морду и принялся долбить клювом в темя. Грифоны сцепились над крышей дома Хиддена; Унн-Уран наседал, Горгона терял высоту.
Подоспевший Корнет вцепился в спину противнику,
Отброшенный в сторону Унн-Уран заложил вираж, пытаясь выровнять неуклюжий полёт, и, вернувшись к крыше, схватил Сагу.
Тем временем Горгона безуспешно пытался избавиться от повисшего на нём Корнета, но тот держался настолько крепко, что Горгоне не помогали никакие кульбиты.
Унн-Уран с Сагой в лапах неотвратимо приближался к силовому полю. Он летел медленно и неловко — не летел даже, — ковылял, но Корнет давал ему хорошую фору, пусть и из последних сил. Горгона оглянулся на неумолимо удаляющегося противника и, резко сбросив высоту, устремился к крышам. Лихо лавируя, грифон с размаху сшибал углы домов вцепившимся в него Корнетом, пытаясь сбить его с себя. Визжало железо. Летели искры и куски бетона. Маховые перья Корнетовых крыльев не выдержали очередного мощного удара и покорёжились, но когтей он не разжал. Унн-Уран почти достиг цели…
Ещё один удар, и брызги камней, и лязг, и искры. Крылья Корнета окончательно смялись — словно были сделаны из фольги, и уже не могли поддерживать тело в воздухе. И Корнет камнем рухнул вниз, увлекая за собой отчаянно пытавшегося освободиться Горгону, крылья которого не могли удержать в полёте двоих.
— Уходим! — заорал Хидден.
Но они не успели.
Горгона сделал последний рывок, заложив немыслимую петлю, и на огромной скорости вылетел прямо на них. В страшном лязге и скрежете, в снопе искр сцепившиеся грифоны пропахали тротуар. Железо их тел корёжилось, перья — ломались, разлетаясь острыми осколками. Хиддена отшвырнуло в сторону. Сталь зацепило и проволокло под комом смятых грифоньих тел.
Спустя мгновение рухнула Каланча, а потом всё стихло.
…На окровавленной брусчатке, в золотисто-розовых лучах рассвета, под грудой исковерканного металлолома, виднелась белая-белая рука. Хидден подполз ближе, бережно накрыл её своей ладонью. Посмотрел на небо, и уголок его губ дёрнулся в подобии улыбки.
— У них получилось, Катриса. Уран унёс Сагу.
Пальцы Стали дрогнули, стиснули его руку и разжались.
Сверху послышался рокот: по периметру силового поля, в белом свете взошедшего солнца, летели три штурмовика.
«Минуты полторы осталось, не больше, — подумал Хидден. — Целая жизнь!»
Унн-Уран отнёс Сагу от Творецка на несколько километров и выронил невысоко над землёй, а следом упал сам. Он умер ещё в полёте — повреждённый модуль памяти окончательно вышел из строя.
Эпилог
«Логово», пропитанное запахом алкоголя и заполненное сигаретным дымом, подсвеченным сине-сиреневым неоном, пульсировало ритмичным техно. На танцполе, словно загипнотизированные змеи, извивались в причудливых танцах нечёткие из-за дыма человеческие силуэты. Бармен искоса глянул на красивую молодую женщину, которая сидела за барной стойкой спиной к танцполу, отрешённо уставившись в свой опустевший бокал. В последние недели она появлялась здесь частенько — всегда одна, такая же неразговорчивая и подавленная, как сейчас.