Фантомы
Шрифт:
Теперь руки у Сары тряслись, как никогда прежде. Она ошиблась, ударила не по той клавише, пришлось стирать набранное и начинать все сначала. Но в конце концов она напечатала вопрос:
— ЕСЛИ МЫ ПРИВЕЗЕМ ФЛАЙТА В СНОУФИЛД, ТЫ ОСТАВИШЬ НАС В ЖИВЫХ?
— ВЫ МОИ.
— ТЫ ОСТАВИШЬ НАС В ЖИВЫХ?
— НЕТ.
До сих пор Лиза держалась мужественнее, чем позволял ожидать ее возраст. Но когда она прочла написанную так ясно и четко на экране компьютера ожидающую ее судьбу, крепиться дальше оказалось выше ее сил. Она негромко расплакалась.
Дженни, как могла, старалась утешить и успокоить девочку.
— Что
— Ничего, мы пока еще не умерли, — приободрил всех присутствующих Брайс. — У нас есть надежда. И пока мы живы, надежда будет всегда.
Сара снова застучала по клавишам:
— ОТКУДА ТЫ?
— ИЗ НЕЗАПАМЯТНЫХ ВРЕМЕН.
— ПОЯСНИ.
— СУКА НАДОЕДЛИВАЯ.
— ТЫ С ДРУГОЙ ПЛАНЕТЫ?
— НЕТ.
— Вот и ответ для Айсли и Аркхэма, — сказал Брайс, не сразу сообразив, что и Айсли, и Аркхэм уже погибли, а тела их исчезли.
— Если оно не врет, — сказала Дженни.
Сара вернулась к вопросу, который она собиралась задать раньше:
— ЧТО ТЫ ТАКОЕ?
— ТЫ МНЕ НАДОЕЛА.
— ЧТО ТЫ ТАКОЕ?
— ГЛУПАЯ БАБА.
— ЧТО ТЫ ТАКОЕ?
— ОТВАЛИ.
— ЧТО ТЫ ТАКОЕ?
На этот раз Сара с такой силой ударяла по клавишам, что Брайс заволновался, как бы они не сломались. Гнев явно вытеснил у Сары всякий страх.
— Я — ГЛАСИАЛАБОЛЛА.
— ПОЯСНИ.
— ЭТО МОЕ ИМЯ. Я КРЫЛАТЫЙ ЧЕЛОВЕК С СОБАЧЬИМИ ЗУБАМИ. ИЗО РТА У МЕНЯ ИДЕТ ПЕНА. Я НАВЕЧНО ОСУЖДЕН НА ТО, ЧТОБЫ ИЗО РТА У МЕНЯ ШЛА ПЕНА.
Брайс смотрел на экран, ничего не понимая. Это оно что, серьезно? Крылатый человек с собачьими зубами? Да нет, не может быть. Оно просто опять морочит им головы, снова развлекается. Но какое же это развлечение, что в нем приятного или интересного оно для себя находит?
С экранов стерлось изображение.
Пауза.
Потом стали появляться новые слова, хотя Сара не задавала никаких вопросов.
— Я — ГАБОРИЙ. У МЕНЯ ТРИ ГОЛОВЫ — ОДНА ЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ, ОДНА КОШАЧЬЯ И ОДНА ЗМЕИНАЯ.
— Это еще что за чушь собачья? — проговорил отчаявшийся что-либо понять Тал.
Воздух в лаборатории стал определенно холоднее.
Это всего лишь ветер, успокоил себя Брайс. Ветер задувает в дверь и несет с собой прохладу наступающей ночи.
— Я — РАНТАН.
Мигание экранов.
— Я — ПАЛЛАНТР.
Опять мигание.
— Я — АМЛЮТИЙ, ОЛФИН, ЭПИНИЙ, ФУАРД, ВЕЛИАР, ОМГОРМА, НЕБИРОС, ВААЛ, ЭЛИГОР [12] И МНОГОЕ ДРУГОЕ.
Эти странные имена высветились на мгновение на всех трех экранах, потом изображение мигнуло, и они исчезли.
12
Олфин (церк.) — некто или нечто, идущее или длящееся «до самого конца», то есть до Судного дня; Велиар — в Старом Завете обозначение всех сил Зла, в Новом Завете — Сатана, в «Потерянном рае» (1667 г.) английского поэта и мыслителя Джона Мильтона (1608 — 1674) — один из восставших против Бога и потому падших (то есть погибших) ангелов; Ваал — у древнесемитских народов Бог солнца, плодородия и т.п., сейчас — лжебог, идол.
— Я ВСЕ И НИЧЕГО. Я — НИЧТО.
Изображение снова мигнуло, слова пропали.
Секунду, другую, третью экраны всех трех терминалов горели ярким чистым зеленым светом. Потом они потухли.
Зажглась лампочка под потолком.
— Интервью окончено, — сказала Дженни.
Велиар. Это было одно из тех имен, которыми оно себя назвало.
Брайс не отличался особенно ревностной религиозностью, но он был достаточно хорошо начитан для того, чтобы знать, что Велиар — это то ли одно из обозначений Сатаны, то ли имя одного из падших ангелов. Он, правда, не был точно уверен, что именно из двух.
Горди Брогэн был среди них самым религиозным человеком, глубоко верующим католиком. Поэтому когда Брайс вышел самым последним из передвижной лаборатории, то показал Горди распечатку имен, сделанную в конце записи этого странного разговора, и спросил, не говорит ли какое-нибудь из этих имен что-либо Горди.
Пока Горди читал, они стояли на тротуаре возле лаборатории. Быстро опускались сумерки. Через двадцать минут, а возможно даже и раньше, будет уже совсем темно.
— Вот, — сказал Горди. — Это имя, Ваал. — Он показал пальцем соответствующее место в сложенной гармошкой распечатке. — Не могу точно сказать, где оно мне раньше встречалось. Но не в церкви и не в катехизисе. Возможно, я о нем где-то читал.
В том, как говорил Горди, Брайс уловил какие-то странные тон и ритм. Это не была просто речь нервничающего человека, которому не по себе. Несколько слов Горди произносил слишком медленно, растянуто, несколько следующих — чересчур быстро, потом опять медленно, а потом снова — с почти лихорадочной быстротой.
— В какой-нибудь книге? — спросил Брайс. — Может быть, в Библии?
— Нет, не думаю. Я мало читал Библию. Хотя надо было бы. Надо было постоянно ее читать. Но имя это я встречал в какой-то обычной книге. В каком-то романе. Не помню.
— А кто он такой, этот Ваал? — спросил Брайс.
— По-моему, это должен быть какой-то очень сильный демон, — проговорил Горди. Но теперь уже что-то странное творилось не столько с его голосом, но и с ним самим.
— А другие имена? — спросил Брайс.
— Мне они ничего не говорят.
— Я подумал, не имена ли это других демонов?
— Знаете, католическая церковь не очень поощряет всю эту чертовщину и мало говорит о ней, — ответил Горди, все в той же странной манере. — Хотя, может быть, стоило бы говорить об этом чаще. Да. Определенно стоило бы. Потому что мне кажется, что вы правы. Мне кажется, это действительно имена демонов.
Дженни устало вздохнула:
— Значит, оно опять только поиграло с нами.
Горди энергично затряс головой:
— Нет. Это не игра. Ничего подобного. Оно говорило правду.
Брайс нахмурился:
— Горди, неужели же ты и вправду думаешь, что это действительно какой-нибудь демон, или сам Сатана, или кто-то еще в этом роде?
— Чепуха все это, — сказала Сара Ямагути.
— Конечно, — согласилась Дженни. — Этот концерт на компьютерах, разговоры о демоне — все это только для того, чтобы еще больше заморочить нам головы и сбить нас с толку. Оно никогда не скажет нам правды о себе, потому что если мы узнаем правду, то сумеем придумать и способ победить его.