Фантош для оборотня или Игры насмерть!
Шрифт:
Эпштейн помотал головой и цыкнул:
— Не стоит.
Порывисто отвернулась к окну.
«Демьян!» — молила гневно.
«Терпи!» — раздалось в голове, и я чуть не подпрыгнула от счастья и неожиданности.
Испуганно покосилась на Шлему, который то изучал телефон, то на меня хмуро поглядывал.
«Где мои дети?» — сделала надменный вид и опять отвернулась к окну.
«С ними все отлично. Я же обещал», — был холоден Демьян.
«Значит, — чуть выдержала паузу. — Шлема меня обманул?»
«Все зависит
«Что мои дети у него!»
«Это не так».
«Черт! — стиснула кулаки, чтобы в голос не выругаться. Изо всех сил выражала спокойствие. — Значит, я вышла замуж зря?»
«Это как смотреть на ситуацию».
«Градов, — шипела гневно, на грани сорваться на визг, — я не понимаю, во что вляпалась… или во что меня вляпали, но дети не должны пострадать! А эта тварь уверяла, что Злата и Илья у него!»
«Нет!»
С облегчением выдохнула.
«Но… — Демьян замялся. — Святослав у него».
Опять метнула взгляд на Шлему. Сколько же подлости в одной особи?!
«Мне надо знать, где он его держит! — впервые дрогнул голос Градова. — Терпи и приведи меня в дом твари!»
«Ты меня… — запнулась на ужасающей мысли, — нарочно толкаешь в логово зверя?».
«У него мой сын…»
Так как Шлема уставился на меня с подозрением, решила нарушить молчание:
— Ты так и не сказал, чего хочешь конкретно от меня.
— А Демьян тебе не успел поведать? — взлетели удивленно брови Эпштейна.
— Можно подумать, — скривилась от возмущения, — он со мной вообще разговаривал. Ты же знаешь, что я для него… — специально о себе сказала в уничижительной форме, которая, по сути, красноречиво определяла мою значимость в жизни Градова. — Кто отчитывается перед бывшей фантош?!
— Ну-ну, — пренебрежительно хмыкнул Шлема, — не наговаривай на себя. Можешь любого дурить, но не меня. Я тебя изучил. А еще хорошо понял вашу с Демьяном обоюдную одержимость.
— Нашу? — уточнила со снисходительным смешком, на деле с диким желанием углубить тему.
— Вашу, вашу, — теряя интерес, вторил мозгоправ. — Только не говори, что эти идиоты не рассказали правды.
Меня нешуточно потряхивало, негодование клокотало яростно в груди, да пульсировало в висках.
— Как я уже тебе говорила, — спокойствие давалось с трудом. А если учесть бешеную тварь, что рвалась вцепиться в глотку Шлеме и было все сложнее ее игнорировать, так я вообще над собой насилие творила. — Со мной не особо сюсюкали. Ставили перед фактом, не утруждаясь объяснять, что и почему, — скептически изобразила улыбку.
— С того момента, как ты вошла ко мне я понял, что ты одержима, — холодно напомнил Эпштейн, — но когда стала приходить на сеансы постоянно, я разгадал в чем суть — болезнь не только твоя, но еще и твоего кукловода.
— И это что-то значит? — изобразила скучающий интерес.
— Кроме того, что это первый
— Спорить не буду, — с наигранным равнодушием повела плечом. — Я не так умна как ты. Впрочем, наивной тоже никогда не была. Зачем я тебе? Ставить опыты? — умело косила под дуру.
— Для мести. Сладкой, долгой, мучительной…
— Мести Демьяну? — уточнила сухо.
— Ты много задаешь вопросов, — опять нахмурился Шлема. Протянул мой телефон.
— Один звонок дочери или сыну. Уточни, где они. Убедишься, что я тебя не обманул. После, заверь, что у тебя все хорошо и сбрось вызов, — мобильник отпустил, лишь когда кивнула.
Звонок сыну был почти в несколько секунд:
— Илья, — мягко начала, судорожно сжимая трубку.
— Да, мамуль. Ты где? — непринужденно болтал сын.
— Я… у меня все хорошо, а вы с сестрой где?
— Дома, только что приехали…
Больше ничего не удалось ни сказать, ни услышать — Шлема буквально вырвал мобильный из пальцев:
— Хватит! Убедилась? — спрятал телефон у себя в кармане пиджака.
— Да, спасибо, — опять кивнула, стараясь изобразить благодарность, а на деле во мне бушевало и негодование, и злость. Эпштейн обманывал и нагло продолжал смотреть в глаза и требовать повиновения.
— Почему ты так смотришь? — озадаченно сощурился, подозрительно сверля взглядом.
— Как?
— Словно знаешь нечто, чего не знаю я, — был до жути прозорлив Шлема.
Опять попыталась стряхнуть с себя кипучие чувства:
— Я стала твоей женой. Не могу понять, зачем? Чего ты хочешь? А еще каким способом ты собираешься меня заставить выполнять твои требования.
— Тебе будет полезно знать, что нитки для дерганья всегда легко найти.
Сын Демьяна!
— Знаешь, — не успела озвучить хоть какую-нибудь бредню, чтобы не выдать свои мысли, продолжил, пиля злым взглядом Шлема. — Не будь ты обращенкой, я бы решил, что ты опять фантош.
Мне тотчас подурнело. Эта тварь ощущала слишком тонко. Он меня словно видел насквозь.
Высокомерно задрала подбородок:
— Это единственный плюс в том, кем я стала, — отчеканила холодно. — Больше не могу быть игрушкой твари. Хотя если, признаться, так и не поняла, почему… — это добавила, чуть мотнув головой.
— Рассудок бывшей фантош и уж, тем более, оборотня сложнее и прочнее. Пробить броню удавалось редким тварям, только и для них это заканчивалось плачевно, — со сладкой улыбкой пояснил Эпштейн. — Сломать коды, подобрать ключ и проникнуть в сознание — миссия практически невыполнимая и весьма болезненная для «крота». Вплоть до летального исхода, — многозначительно вскинул брови. — Демьян силен, бесспорно, но вряд ли рискнет подобной дуростью ради тебя и даже сына.