Фарфоровая жизнь
Шрифт:
За ушами трупа были видны тонкие белые линии.
– Это шрамы от пластической операции. Потому она выглядела моложе, но обычно в этом возрасте пластику делают не для устранения косметических дефектов, а чтобы изменить внешность. Совпадения по отпечаткам в базе не нашлось?
– Нет.
– Тогда у нас труп неизвестной, и пока не выяснишь личность гражданки, вряд ли поймешь, что случилось. Я сделаю фото, попробуй поискать в соцсетях, люди туда выкладывают всю свою жизнь, несчастные идиоты. Тетка с такими ногтями должна быть в соцсетях.
– При чем тут
– Это мое личное наблюдение: дамы с интеллектом выше среднего не делают таких ногтей, дамы совсем безмозглые, как правило, не имеют достаточно средств на подобные извращения, а вот так называемый средний слой интеллектуально невзыскательных теток, пожирательниц романов в мягких обложках и любительниц капучино – эти заводят ногти, профили в соцсетях, где демонстрируют путешествия в жаркие страны, вытягивая губы «уточкой», и кошечек там разных у себя на стене держат. Так что ее там можно будет обнаружить, я думаю.
– Возможно, ты прав. А содержимое сумки?
– Блокнота нет, мобильный телефон не обнаружен, в косметичке тушь, два карандаша, три тюбика помады одной и той же французской марки, пудреница, презерватив и флакончик духов. – Петрович кивнул в сторону столика, на котором аккуратно разложил нехитрые пожитки убитой. – Все это отдам экспертам, пусть проведут анализ на предмет посторонних веществ. Одежду я уже отдал, она производства Великобритании, известная марка для среднего класса, сумка выбивается из этой ценовой категории, но это как раз объяснимо, женщины с ума сходят вокруг сумок. На момент смерти эта дама пребывала в хорошей физической форме, а токсикологии пока нет, будет завтра. Возможно, когда убийца вошел, эти двое были без сознания, оттого на трупах нет оборонительных ран. Дэн, ну нет пока целостной картины – без всех анализов.
– А что по мужчине?
– Сейчас начну. Останешься?
– Нет, уволь. – Реутов не любил присутствовать при аутопсии. – Позвонишь, если нароешь что-то интересное.
– А то оставайся, мы его уже отмыли. По крайней мере, поверхностные раны осмотришь.
Реутов кивнул – конечно, Петрович прав, нужно осмотреть раны.
– Видишь рану на его груди? – Патологоанатом направил свет лампы на грудь трупа. – Она в точности совпадает с раной, нанесенной женщине, – причем лезвие, пройдя через тело женщины и убив ее, этого гражданина только ранило, но тем не менее лишило его возможности обороняться. Это если потерпевшие были в сознании, я тебе уже говорил. Но вполне возможно, что они были слишком заняты и убийцу попросту не заметили, а потом был шок, но я с точностью могу сказать: этот удар убил ее, а его точно не убил. Погоди-ка… Вот, видишь эти раны на его лице? Они были нанесены другим лезвием, не тем, что нанесена первичная рана. А женщине раны нанесены одним и тем же лезвием.
– Был кто-то еще?
– Может, просто второй нож. – Петрович повернул голову убитого в сторону. – Кровь с его лица мы отдали на анализ – я предполагаю, что часть этой крови принадлежит убитой женщине. Но раны на его лице тоже сильно кровоточили, причем все ранения были нанесены при жизни.
Глубокая
– Убийца был правша, – Реутов надел перчатки и повернул голову трупа. – Вот так он стоял, сбросил труп женщины на пол и принялся кромсать лицо парня. Мне только любопытно, почему он не сопротивлялся?
– Возможно, анализ его крови подскажет это, – Петрович взял скальпель. – Все эти раны были болезненными, сильно кровоточили, но не были смертельными, а я хочу знать, что убило парня. Ты останешься?
– Нет. – Реутов снял перчатки и бросил их в лоток. – Скажешь мне, я на телефоне.
– Ну, как знаешь. – Петрович примерился и сделал надрез. – Ладно, как только выясню причину смерти, позвоню тебе.
– И поторопи экспертов с токсикологией и волокнами.
– Все делается своим чередом, Дэн, а у тебя вечно горячка.
Реутов махнул рукой и вышел в коридор.
Морг не пугал его, но Реутов не понимал, как можно всю жизнь работать здесь.
– Каждому свое, что ж.
Уже стемнело, и Реутов пошел к машине, думая о том, что надо бы вернуться на работу и еще посидеть над делом. Но Виктор, его друг и напарник, а теперь и заместитель, забрав с собой стажеров, взял на себя поиск информации об убитом и его семье. Реутов решил поехать домой.
Зазвонил сотовый, и на экране высветился номер Петровича.
– Дэн, ты не уехал еще?
– Нет, стою на крыльце.
– Вернись, пожалуйста. – Голос Петровича звучал слегка озадаченно. – Я тут нашел кое-что.
Заинтересованный, Реутов вернулся в морг и быстро пошел по коридору. Что могло удивить видавшего виды патологоанатома, Реутов представить не мог, но тот явно обнаружил что-то неординарное.
Завернув за угол, Реутов увидел освещенные стекла в двери помещения, где производилось вскрытие, и подумал, что попасть домой ему сегодня, наверное, не светит.
Реутов вошел в дверь, но Петровича не обнаружил. Труп по-прежнему лежал на металлическом столе, грудная клетка его уже была вскрыта.
– Петрович, ты где?
Что-то мелькнуло за спиной Реутова, он почувствовал движение воздуха, и в шею словно пчела ужалила, а мир вдруг погас, исчез, сомкнулся над головой, как болотная вода. Падая, Реутов успел увидеть Петровича, лежащего на полу, а зеленая рабочая пижама патологоанатома была на груди абсолютно черной от крови.
– Мы не знаем, что за вещество ему вкололи. – Врач смотрел на Соню виновато, а ее сердце сжималось от тревоги и беспокойства. – Но мы делаем все возможное.
Клиника суперсовременная, и конечно же, Соня знает: врачи делают все возможное и невозможное, чтобы вернуть Дениса, но пока он лежит как мертвый, и только линии на мониторах указывают, что он еще жив.
– Он самостоятельно дышит, а это немало. Второму так не повезло. – Врач вздохнул. – Сейчас у него возьмут кровь, проведем анализ и выясним, что ему вкололи.