Фарфоровая жизнь
Шрифт:
Конопатый Войтович упрямо нахмурился:
– А почему все-таки это не может быть жена?
– А потому. – Реутов мысленно усмехнулся: ему нравилось, что парень отстаивает свою версию. – Посмотрите на тела еще раз. Что вы видите? Войтович, что ты видишь?
– Тела… – Войтович вздохнул. – У мужчины раны на голове, груди, у женщины на спине. Может, спереди тоже есть, отсюда не видно.
– А чего вы не видите?
Стажеры молча уставились на Реутова.
– То-то. Я же не зря говорю вам: смотрите на место преступления, все здесь!
– Денис Петрович, но вы же нас не пустили…
– То, чего вы не увидели, Таращанский, вы бы не увидели и с более близкого расстояния. На
– Одним?!
– Да, Марусич, одним. – Реутов подошел к кровати. – Посмотрите, колотая рана на спине женщины соответствует колотой ране на груди мужчины. И я уверен, что далеко не вся кровь на голове мужчины принадлежит ему, потому что удар лезвия проткнул даме легкие, а она была сверху, лежала на партнере – и их прокололи длинным острым лезвием, как насекомых булавкой. Они даже понять ничего не успели. Так ли действует ревнивая супруга? Нет, это убийство совершил кто-то умелый и очень хладнокровный. Последующие раны нанесены уже обездвиженным телам, первый удар либо убил их, либо вырубил, и дальше преступник кромсал их, чтобы придать картине достоверности. Как действует ревнивая супруга? Она врывается в комнату, начинает крошить неверного мужа и его пассию. И тела бы мы обнаружили не так, спокойно лежащими, а в разных концах комнаты, в живописных позах, и оборонительные раны были бы обязательно, и беспорядка было бы больше, это ясно? А здесь все на месте – ни безделушки не разбросаны, ни мебель не сдвинута, одежда их, правда, на полу, но выглядит так, будто любовники так ее сами бросили, в порыве страсти. Но дело в том, что на одежде нет брызг крови – ее разбросали после убийства, чтобы придать картине достоверности – либо чтобы запутать следствие, это мы еще выясним. И, конечно же, теперь ясно, что удар такой силы женщина не смогла бы нанести, просто сил не хватило бы. Жена невиновна.
– Но чисто теоретически – она могла это сделать.
Реутов хмыкнул.
– Теоретически могла, если не видеть места преступления. Что еще вы видите?
Стажеры молчали, виновато глядя на шефа.
– То-то и оно. – Реутов поморщился. – Все перед вами, у вас есть глаза, смотрите! Не видите? Жаль. Это у вас прямо перед глазами. Цвет крови. Она стала тускнеть только сейчас. Когда мы прибыли, кровь была ярко-алой, а сейчас начала сворачиваться, засыхать и приобретать бурый оттенок. А это значит, что убиты эти двое были не ранее чем час назад, а в это время жена убитого находилась в аэропорту.
– По ее словам. – Бестолковый Войтович уперся рогами. – А может…
– А может, Земля квадратная, Войтович. – Реутов нахмурился. – В аэропорту есть камеры, и проверить ее алиби было делом нескольких минут. Жена невиновна, отбросим эту версию и движемся дальше. Еще вопросы?
Стажеры виновато потупились. Какие тут вопросы…
– Отлично. – Реутов вышел из комнаты и снял бахилы. – Так, теперь в сторонку – и наблюдаем за работой экспертов, смотрим во все глаза, если есть вопросы – задаем их обязательно. Но ничего не двигать, ни к чему не прикасаться, не блевать на месте преступления и не падать без чувств. Помним, что все, находящееся здесь в данный момент, – просто улики, а вы полицейские.
Реутов кивнул старшему группы экспертов и вышел в коридор.
Этот дом был холодным и безликим, словно хозяева жили здесь временно. Красивый дом, в котором живыми выглядели только рыбки в большом аквариуме.
– Где хозяйка?
– В спальне наверху, в мансарде. – Молодой оперативник кивнул в сторону лестницы. – У нее там Петрович.
– Померла хозяйка, что ли?
– Да
– Ага, и патологоанатом – именно тот доктор, которого при этом надо позвать. – Реутов принялся подниматься по лестнице. – Предусмотрительно, что ж.
Откуда-то из верхних комнат слышался болезненный натужный кашель. Реутов покачал головой и пошел на звук.
– А, Денис! – Патологоанатом деловито простукивал узкую спину женщины, сидящей на кровати спиной к двери. – Входи, я почти закончил.
– Не по профилю ты работаешь, тут рано еще.
– Да, поменял амплуа. – Петрович озабоченно прислушался к дыханию женщины. – Лучший диагност – это патологоанатом, а у дамы запущенный бронхит. Он дал осложнение, теперь требуется серьезное лечение антибиотиками. Вот, подруга ваша принесла из аптеки лекарство, это хороший антибиотик, обязательно принимайте его по схеме, которую я расписал вам, и сироп тоже принимайте. Да, Тина, это хорошо, что у вас хватило благоразумия не сесть в самолет, а вернуться домой.
Женщина снова закашлялась и, натянув на плечи халат, обернулась.
– А, это вы.
Реутов видел жену убитого мельком, но отметил, что женщина хороша собой, с ладной фигурой и царственными манерами. Он сразу решил, что убийства она не совершала. Если бы такая женщина решила кого-то убить, это было бы проделано не сгоряча, не настолько грязным способом и, конечно же, не в ее доме. Да и причина должна быть гораздо более весомой, чем интрижка супруга.
– Тина Евгеньевна, мне нужно задать вам несколько вопросов. – Реутов с удовольствием рассматривал узкое лицо с тонким аккуратным носом, высокими скулами и большими глазами цвета кобальта. – Вы утверждаете, что ваш муж, Семен Валериевич Тобольцев, находился на переговорах в другом городе?
– Так он мне говорил. – Тина снова закашлялась. – Мы буквально за пять минуть до моего отъезда поговорили по телефону…
– И решение вернуться вы приняли внезапно?
– Да. – Тина вздохнула. – Я прошла регистрацию на рейс, сдала багаж и пошла в вип-зал, до рейса оставалось около часа. Но там я поняла, что заболела. Ну, знаете, как это бывает: давно кашляла, пыталась лечиться сама. Вроде бы чувствовала себя нормально, пока собиралась, стараясь ничего не забыть, пока приводила себя в порядок, потом ехала, пристраивала машину, как-то держалась все это время, а села в кресло, расслабилась, торопиться уже некуда – и поняла, что все, поплыла. Температура поднялась, я даже машину оставила на парковке в аэропорту, домой на такси добиралась.
– Это понятно. Просто никто из работников аэропорта не заметил, как вы ушли.
– У нас маленький аэропорт, а у стойки регистрации скандалила какая-то женщина, все смотрели туда. Снимите данные камер наблюдения, там наверняка все есть. – Тина зябко поежилась и укуталась в плед. – Я едва до стоянки таксистов дошла, а там они меня почти что на части разорвали, спасибо этой девушке, она отогнала их и привезла меня домой.
Реутов огляделся – спальня явно была гостевая. Ни безделушек, ни запаха духов или косметики, вообще ничего, свидетельствующего о том, что комната используется регулярно.
– Вы живете вдвоем с мужем?
– И Елена Игоревна живет здесь. – Тина покачала головой. – Это наша какая-то дальняя родственница, она всегда жила в нашем доме. Помогала вести хозяйство, присматривала за приходящей прислугой… Когда папа умер, она осталась с нами. А куда же ей было идти? Она жила у нас всегда.
– И где Елена Игоревна сейчас?
– Я не знаю. Наверное, в магазин поехала, но ее телефон не отвечает, я звонила. – Тина откинулась на подушки. – Я ничего не понимаю, что здесь происходит!