Фарфоровые куколки
Шрифт:
— А ты кто, их сутенер?
Джек выскочил из участка и вернулся со своими детьми, женой и Томми.
— Эти женщины путешествуют со мной. И они находятся под моим покровительством. — Вот это новость! — Вот наша афиша с программой, которую мы показываем в «О’Эйт». И как вы прикажете мне устраивать по три представления за вечер без них?
— Кричите, сколько вам будет угодно, — ответил сержант. — Но закон есть закон, и он существует для того, чтобы наставить этих дамочек на путь истинный, если они с него сошли.
Позже, в середине того же дня, когда Томми
На следующее утро нескольких женщин выпустили, но около дюжины сиделиц были отправлены в специальное учреждение. Они не могли сопротивляться или как-то оспаривать происходящее с юридической точки зрения.
Пришел Джек, принес нам поесть и рассказал, что у Томми все в порядке, а также пообещал, что он нас отсюда вытащит. Он даже привел с собой менеджера клуба, чтобы тот поговорил со старшим офицером, но «правила есть правила», и нам пришлось ждать.
Грейс держалась на удивление хорошо, а у Руби было отвратительное настроение. Она оплакивала гибель брата и не скрывала своего горя, «охмуряла» охранника, пытаясь выбраться на свободу. В тот вечер привезли новых женщин, и некоторые из них, как и мы, заявляли о своей непричастности к занятиям проституцией.
— Я приехала только проводить сына перед отправкой корабля!
— Мой жених сильно разозлится, когда узнает, как вы со мной обращаетесь!
Мы еще несколько раз услышали истории о том, как кто-то «отстал от брата», поэтому, когда на следующее утро выяснилось, что рыдавшая шестнадцатилетняя девушка больна, мы не очень удивились.
Нас, к счастью, отпустили.
— Следите за тем, чтобы там оставаться чистыми! — напутствовал нас дежурный сержант. — А в Норфолк больше не приезжайте.
Мы пошли в отель и долго отмывались от грязи и тяжелых воспоминаний.
Я обняла Томми и пообещала больше никогда от него не уходить. Он спрятал лицо у меня на шее и долго плакал. Руби плакала в своей комнате. Грейс затолкала свою юбку с буквой «V» в мусорную корзину. И, хоть менеджером нашей поездки была я, она сама взяла телефон и позвонила Сэму Бернштейну, чтобы отменить оставшуюся часть тура.
— Мне плевать на штрафы! — кричала Грейс в трубку. — Деньги у меня есть, я заплачу. — Она какое-то время слушала Сэма, кивая. Потом посмотрела на меня, стараясь общаться одновременно и с ним, и со мной. — То есть ты хочешь сказать, что обстановка у Чарли по-прежнему неблагоприятная? — переспросила она. Это означало, что остальные артисты все еще не простили ее и не хотели с ней работать. Она вздохнула. — Да, это и не имеет значения, в общем. Нам нельзя везти Руби в Калифорнию. — А потом, не спросив меня, Грейс объявила: — Мы поедем в Майами, отдохнем там пару недель, чтобы поставить Руби на ноги. А затем ты найдешь нам программу, в которой будет место и мне, и Руби.
Позже, вечером того же дня, мы попрощались с дуэтом «Минг и Линг», а потом проводили Джека, Ирен и детей на железнодорожный
В Майами мы нашли чудесный отель прямо на побережье и поселились в хорошем номере с двумя отдельными спальнями и общей гостиной. Мы заказали обслуживание в номер и поклялись себе провести это время как можно спокойнее.
После обеда мы пошли на пляж и сидели под зонтиком, глядя на океан и давая Руби возможность успокоиться и смириться с утратой. Томми играл в песке. Шелест пальмовых листьев успокаивал и помогал нам исцеляться.
Через несколько дней Германия капитулировала. Оставалось лишь закончить дела с Японией. Сколько же времени уйдет на это?
Я начала планировать наше будущее. Возможно, неудача привела нас в Майами, но, как выяснилось позже, там мы нашли свою удачу.
После месяца отдыха Сэм устроил Грейс и Руби в программу «Приливная волна Винни». В вечер премьеры выяснилось, что в зале присутствует каучуковый король из Сингапура. Выступая с веерами, Руби эффектно взмахивала ими, оставляя скрытым то, что должно быть скрыто, но потом откинула всякое смущение — вместе с веерами. Она стояла на сцене, совершенно не стесняясь своей наготы, прикрытой лишь голубоватым свечением прожектора и крохотным шелковым лоскутком. Каучуковый король устроил для нас вечеринку.
Клуб «Бали» нанял Руби и Грейс сразу после «Приливной волны», а Сэм добился им ощутимой прибавки к жалованью. Руби и мне стала платить больше. Через шесть недель нас пригласили на выступление в «Колониал Инн». Каучуковый король купил Руби шубу из белого горностая, которая стоила не одну тысячу долларов. Он дарил ей бриллианты и, конечно, рубины. На одной из его машин — довоенном мятно-зеленом кадиллаке с откидным верхом и белыми колесами — ездила теперь Руби.
Томми целыми днями играл на пляже. Дела шли так хорошо, что мы решили устроить себе отпуск на лето и пожить у каучукового короля в его особняке в Коралл-Гейблз, в это время во Флориде было очень тихо.
Для меня большим облегчением было видеть Руби такой счастливой. Была ли она влюблена? Трудно сказать, но она точно стала такой же, как прежде, — смешливой, разговорчивой. Мы ленились, танцевали на вечеринках, ходили по магазинам и пили ледяные «Дайкири».
В конце первой недели августа Соединенные Штаты сбросили бомбы на Хиросиму и Нагасаки. Мы рассматривали фотографии грибоподобных облаков со смешанным чувством восторга и ужаса. Я думала, что япошки заслужили то, что получили, но при Руби этого не говорила.
Япония капитулировала спустя неделю, 14 августа. В Майами люди вышли на улицы и праздновали всю ночь: занимаясь любовью, разбивая окна, переворачивая машины и мусорные баки. Били церковные колокола, незнакомцы обнимали друг друга на улицах, конфетти сыпалось на нас, как снег, ночные небеса освещались фейерверками.
Скоро Эдди вернется домой. И Джо.
Грейс прочитала нам выдержку из письма, которое она ему написала:
«Я так жду нашей встречи и того, что смогу тебя поцеловать и заняться с тобой любовью».