Фармацистка

Краткое И

– В Видельзее возьмем номер с ванной, - пообещал Дилан, продолжающий одновременно жевать и рыться в саквояже, и тут же поправился: - Нет, пожалуй, лучше просто поищем съемное жилье, в гостинице нас слишком просто будет отыскать. Смотри, мама прислала свой почтовый ящик!

Он прошел к столу и поставил на него небольшую черную шкатулку, позвал:

– Лен, подойди, его надо активировать. Я хочу, чтобы доступ был у нас обоих.

– Но это же ваша личная переписка, - запротестовала Марлена. – Мне не нужен к ней доступ.

– Пусть лучше будет, - возразил Дилан. – Вдруг нам придется расстаться, сможешь хотя бы связаться с мамой.

Он взял руку напуганной

даже упоминанием возможного расставания Марлены и приложил ее палец вместе со своим к открывающей шкатулку панели. Крышка щелкнула, показывая, что доступ подтвержден. Дилан заглянул внутрь и вынул из шкатулки конверт и отдельный листок.

– Записка от мамы, а это?
– удивленно воскликнул он, разглядывая конверт.
– Марлена, это же письмо от Эмила! Помнишь, я рассказывал про своего исключенного из Дартхайма друга? Прощаясь, я называл ему два адреса – твой в академии и мамин. Ты не получала ничего, но он все-таки написал мне сюда в Видельзее и совсем надавно. Мама сообщает, что письмо пришло несколько дней назад.

Дилан разорвал конверт и пробежал письмо. Нахмурился.

– Эмил в дисциплинарной роте в Гастенхазе, - сказал он, складывая письма обратно в шкатулку. – Но, по крайней мере, жив. Ты готова? Боцман Инза ждать не любит.

– Почему боцман и корсар? – все-таки полюбопытствовала Марлена, когда они покинули писательский коттедж и пошли по аккуратной садовой дорожке между цветущих клумб.

– Когда я был маленьким, мама сочиняла для меня историю про компанию мальчишек, называющих себя корсарами. Инза тоже ее любила и читала мне вслух. А потом мы с ней играли… - Дилан вдруг остановился и застыл, устремив взгляд вперед, где за кустами открылся вид на построенный на возвышении, действительно, большой светлый дом с белоснежными колоннами у входа, арочными окнами и затейливыми флюгерами на покатой темно-зеленой крыше. – Моя комната на втором этаже, - пробормотал он тихо. – Правый угол здания, вон те три окна, видишь? Мы с Инзой привязали веревку к комоду, и я лет в двенадцать только по ней спускался и поднимался, нормальным входом вообще не пользовался, отцу это сильно не нравилось. А еще у меня была подзорная труба, мы с мамой и Инзой вечно спорили по поводу парусного оснащения проходящих кораблей. Из моей комнаты отличный вид на море… Может быть, я еще смогу когда-нибудь его тебе показать, - возвращаясь в реальность предположил Дилан, но уверенности в его голосе Марлена отыскать не сумела и просто придвинулась ближе и взяла его за руку.

Назначенная местом встречи западная калитка вывела их на небольшую немощеную улочку, где уже стоял легкий ландолет с разложенным верхом, запряженный гнедым с проседью жеребцом, и с леррой Инзой, восседающей на месте форейтора.

– Это же старина Гаррет! – воскликнул Дилан и бросился обниматься на этот раз с конем.

– Залезайте! – скомандовала лерра Инза, и как только молодые люди заняли сидение за ее спиной щелкнула кнутом.

Дилан больше не оглядывался и воспоминаниям не предавался, он снова вынул письмо Эмила и, вертя его в руках, о чем-то размышлял, сосредоточенно хмурясь. Лерра Инза энергично подгоняла коня, а Марлене оставалось только смотреть по сторонам, тем более, что окрестные пейзажи этого заслуживали.

Коляска обогнула ограду, проехала по затененной с обеих сторон разросшимися цветущими кустами аллее и выкатилась на открытое пространство. Теперь пыльная грунтовая дорога тянулась вдоль высокого берега, под которым искрилось и сверкало на утреннем солнце море, а вдали на самом горизонте на фоне ярко-голубого свежего неба белело пятнышко парусника.

Марлена

подумала, что, должно быть, как раз такой вид и открывается из комнаты Дилана, которую он хотел бы, но не смог ей показать. И теперь она глядела распахнутыми глазами, не отрываясь, жадно впитывая красоту этой раскинувшейся перед ней живой картины, чтобы запомнить ее и наполнить ею это необычное утро – первое утро, как сказал Дилан, когда они проснулись вместе. Тем более, что совсем неизвестно сколько еще таких пробуждений вместе у них осталось.

Ландолет вкатился на наивысшую точку утеса, дальше дорога шла под уклон, а внизу вдоль берега, запестрели среди зелени разноцветные пятнышки зданий небольшого городка.

– Где вас высадить? – крикнула, оглядываясь, лерра Инза.

– На старой площади, если вас это не очень затруднит, - отозвался Дилан.

Город будто вырастал по мере приближения. Неказистые одноэтажные домишки предместья, прячущиеся среди садовых деревьев за дощатыми заборами, сменились сначала уверенными двухэтажными деревянными домиками с небольшими палисадниками. Затем копыта Гаррета застучали по брусчатой мостовой, заборы исчезли, деревья начали выстраиваться рядами на бульварах, а дома пошли каменные и кое-где с балконами, мансардами и цветами на подоконниках раскрытых окон, защищенных от горячего южного солнца празднично-разноцветными маркизами.

Немногочисленные прохожие на незапруженных транспортом улицах курортного городка Видельзее тоже выглядели по-отпускному праздными. Одетые в светлые легкие наряды дамы неспешно прогуливались по тротуарам, вознеся над красиво причесанными головками шелковые зонтики от солнца. Марлена поняла, что со своими спутанными волосами и в измятом простом платье, к тому же совсем не подходящем к жаркой погоде, будет здесь, пожалуй, слишком выделяться.

Лерра Инза вывернула на круглую площадь, в центре которой били из широкой гранитной чаши рассыпающиеся каскадом брызг струи фонтана, и остановила коня.

– Будь осмотрителен, корсар, – протянув Дилану руку, сказала она на прощание и неожиданно подмигнула Марлене. – Да на свадьбу не забудьте позвать!

– Берегите себя и маму, боцман, - в свою очередь попросил Дилан. – И на всякий случай освежите бетанский.

Ландолет объехал вокруг фонтана и свернул на одну из выходящих на площадь улиц.

– Куда теперь? – вопросительно взглянула на жениха Марлена.

– Сначала посмотрим, что пишут в прессе, - Дилан повел ее через площадь к притулившемуся возле приземистой афишной тумбы газетному киоску.

– Все сегодняшние издания, пожалуйста, - сказал он, протягивая в окно киоска деньги. Продавец привстал, почти наполовину высунулся в свое окошко и вскричал радостно и громко:

– Лерр Дилан, с возвращением!

Не ожидавший такого радушия Дилан даже вздрогнул и рассыпал монеты.

– Здравствуйте, лерр Клосс, - пробормотал он, наклоняясь подобрать упавшие.

– Давненько мы вас в Видельзее не видели! – продолжал радоваться газетчик. – В отпуск прибыли?

– В краткосрочный, - кивнул Дилан. – «Норгатен зейт» уже доставили?

Забрав протянутые лерром Клоссом газеты, он направился к ближайшему столику уличного кафе, опустил на витой стул их сумки и даже не присев принялся листать «Норгатен зейт». Марлена взяла иллюстрированный еженедельник.

– Здоровье господина министра не внушает опасений, он уже вернулся к обычному рабочему распорядку, - зачитал Дилан негромко официальный бюллетень и бросил газету на столик. – И больше ничего.

– Здесь тоже, - Марлена отложила еженедельник. – О покушении ни слова.