Фарос
Шрифт:
— Серж, я…
— Она значит, — продолжил Мерик, — что начальство не хочет, чтобы всякие любопытные типы совали нос в творящиеся там дела. — Он кивнул на гору. — Толпа солдат тут не поможет, ты согласен? Как заставить их держать рот на замке, если надо будет передислоцироваться в другое место? А если держать их здесь, то где размещать свежую кровь, которую будут привозить на смену старперам, которыми, увы, мы неминуемо станем? Наш господин и повелитель на Макрагге следит за тем, чтоб здесь все было устроено удобно и просто, а это значит… — Он похлопал Челвана
Челван в ответ нахмурился.
— И все равно терпеть ее не могу, — пробурчал он. — Пустая трата времени.
— Говори за себя, — рассмеялся Морион, самый молодой из них. — Мне все нравится.
— Во всяком случае, это лучше, чем тратить такой день на вырубку деревьев. Кроме того, если бы не мы, здесь разместили бы больше подразделений регулярной армии, и тогда не видать урожая, — сказал Мерик.
— Почему? — спросил Челван.
— Да потому, мой недогадливый друг, что мы целыми днями отгоняли бы солдат от своих дочерей. Нам повезло, что их в том форте совсем немного, — объяснил Мерик.
— У тебя нет дочерей, сержант, — заметил Джонно.
— Нам скорее тебя надо от дочерей отгонять, — добавил Понтиан, темноволосый мужчина с серьезным лицом.
Мерик изобразил оскорбленную невинность.
— Дочерей? Умоляю вас, я джентльмен! — ухмыльнулся он. — Вы лучше о женах своих беспокойтесь.
Он окинул взглядом девятерых своих товарищей. Все они были загорелыми и жилистыми сотинцами. Легкость, с которой они приняли Мерика в качестве друга и командира, лишний раз показывала, какой беспечной была жизнь на этом мире.
— Вперед! Строимся, парни! Пора идти. Джонно, Элий, вы будете помогать Дорикану и Челвану нести «Домицию» в первой смене.
Джонно и Элий застонали и отправились к тяжелому болтеру.
— Но, серж, она тяжелая! — заартачился Джонно. — У меня самое хорошее зрение, отправь меня вперед.
— Пока не доберемся до горы, смотреть будет не на что. Да, она тяжелая, но именно поэтому ты помогаешь ее нести, — сказал Мерик. — А теперь тихо.
Тридцать солдат и их командиры построились в колонну, закинув за спины рюкзаки и держа лазвинтовки наготове. В этот момент они из приятелей на загородной прогулке превратились в настоящее военное формирование. Само собой, это впечатлило Мерика.
— Патруль! — крикнул Вителлий. — Готовимся выдвигаться.
— Куда идем? — поинтересовался Гаскин.
В отделении Мерика этот вопрос был частью ритуала, как и ответы.
— Вокруг горы, наверх горы, потом опять домой, — пропел Джонно.
— Почему нас заставляют спать в бараках, когда наши собственные постели за чертовым холмом? — спросил Дорикан, обладатель самого низкого голоса.
— Потому что на этой неделе мы в армии! — ответили все.
— Первая Сотинская нерегулярная ауксиллия! — крикнул Вителлий.
— Хо! Хо! Хо! Первая Сотинская! — ответили ему хором.
— Готовимся выходить, — объявил Вителлий.
Джонно, Элий, Челван и Дорикан наклонились к рукоятям для переноски на тяжелом болтере. Когда они его подняли, Дорикан
— Первая Сотинская, выходим! — крикнул Вителлий.
Колонна медленно двинулась по хребту в сторону горы, огибая заросли стремительно восстанавливающихся деревьев.
— И вот нас ждет еще одна прогулка под лучами солнца и с лазерной винтовкой в руках, — довольно сказал Мерик.
— Вот был бы вместо нее бурдюк с вином, а, серж?
— Во имя Императора, возлюбленного всеми, — это точно, Мелкий. Это точно.
Глава 10
Развалины часовни
Пятьсот
Чудо
— Есть небольшие повреждения в верхних залах. Сервиторы-дроны магоса Карантина уже осматривают поверхность стен. Боюсь, там будут трещины. Мы пока не знаем, как это сказалось на работоспособности маяка.
— Тебя я вижу прекрасно, кузнец войны, — сказал капитан Касмир.
Дантиох был вынужден согласиться: видимый эффект от повреждений был минимален. Развалины Поклонной часовни на платформе выглядели такими же реальными, как и всегда, когда Фарос на нее настраивался. Казалось, что они действительно занимают половину главной локации «Альфа», а не находятся в нескольких световых годах. В одном месте черный пол Фароса просто заканчивался, и начиналась побитая плитка часовни. На макраггской стороне зала была ночь. Лес свечей горел на многоуровневых подсвечниках. Сквозь открытую крышу часовни виднелось злое алое сияние Гибельного шторма, куда более яркого, чем на Соте. За время работы он научился хорошо считывать эмпатическое поле устройства. Это было столь же поразительно, сколько гадко, и он с трудом верил своим ощущениям, но чувствовал злость неба. От шторма исходило ошеломляющее безумие, и казалось, что оно поглотит его, если он станет всматриваться. Но он никогда этого не делал, ибо уже после мимолетных взглядов начинал догадываться, что овладело его братьями.
Касмир также был для него открытой книгой. Сегодня советник Валента Долора был так же дружелюбен к кузнецу войны, как и всегда, но, услышав о Инвите, увиденном Полуксом, и попытках пробиться дальше, насторожился.
Кузнец войны заворочался на троне для аудиенций, но не нашел положения, в котором сгорбленная спина болела бы меньше, и заставил себя сесть смирно. У сломанной арки навытяжку и в полной неподвижности стояли два инвитских стража. Дантиох и не надеялся, что когда-либо опять сможет так же.
Кузнец войны был искалечен собственными собратьями. При ходьбе боль была невыносимой, но, когда он не двигался, становилось еще хуже. Боль без конца разъедала психообработку. Он никогда бы не подумал, что будет ощущать себя стариком, измученным жизнью. Работать удавалось лишь благодаря силе воли и поддержке доспехов. «Железо внутри, железо снаружи», — иронично подумал Дантиох. Он рассмеялся бы, но давно усвоил, что часто этого лучше не делать, поскольку за смехом следовал мучительный кашель, от которого грудь словно пронзало сотнями ножей.