Фарос
Шрифт:
Вперед без напоминаний вышли сервиторы, чтобы передвинуть трон к стене. Поклонная часовня оставалась в фокусировочном поле. Она казалась такой реальной, и он был вынужден напомнить себе, что она действительно реальна. Что это не изображение.
Помощники Дантиоха ушли, и остался лишь костяк команды Механикум, чтобы следить за машинами Фароса. Дантиох лично контролировал и оценивал их работу, разгуливая при этом по залу, чтобы унять боль в спине.
Он не замечал, что Полукс ждет в дальнем конце зала, пока тот не заговорил.
— Барабас, — позвал Полукс.
— А,
— Я наблюдал весь сеанс. Мне важно все понимать.
— Значит, ты видел багровое лицо лорда Эспона?
— Видел. Не завидую тебе, друг мой. Я не дипломат. Я вернее всего накричал бы в ответ.
— Я тоже не дипломат, но мы редко выбираем свои роли. — Дантиох закашлял и, не удержавшись, вздрогнул от боли и схватился за бок.
— Тебе следует отдохнуть, Барабас. Давай я завтра проведу встречи.
— Все в порядке. Сегодня ночью отдохну. Но сначала надо выяснить, как сильно мы повредили маяк.
— Ты сказал им об Инвите, но не о том, что я видел лорда Дорна, — сказал Полукс, следуя за другом.
— Верно.
— Почему?
— Ты знаешь почему. Не беспокойся, я скажу, и буду благодарен, если ты придержишь язык за зубами. Столь важные новости надо сообщать только примарху.
— Какому именно? — уточнил Полукс. — Я не понимаю этих повелителей других легионов. Как можно хранить тайны от того, кто командует остальными? Нужно ли говорить Льву? Или Ангелу? А если Жил-лиман прикажет скрыть это от своих братьев? Мы окажемся замешаны во лжи. Не нравится мне эта секретность.
— Быть начальником связи — значит знать все, — заметил Дантиох. — Мы и так по уши в чужих интригах. Слишком много узнали, пока здесь работаем.
— Вот бы вновь стать воином! — вздохнул Полукс.
— Меня эта мысль часто посещает, — усмехнулся Дантиох.
— В таких войнах я сражаться не привык, — сказал Полукс. Он был величественен, как бог, вырезанный из мрамора, но в его облике проглядывало что-то мальчишеское, и в минуты тревог он невольно приобретал капризный вид.
— Верю, хоть мне это и не нравится. Доводы Льва вполне убедительны. Если бы рассказали, что случилось с неофитом Обердеем, лорд Жиллиман наверняка запретил бы нам экспериментировать.
— Видимо, в этот раз ты решил ничего не говорить по той же причине.
Дантиох рассмеялся и тут же об этом пожалел. Он громко закашлялся, пытаясь прогнать спазм обратно в усеянную крючьями клетку, в которую превратилась грудь.
— Ты так хорошо меня знаешь. Но я сделаю, как обещал. Я все расскажу лорду Жиллиману, только с глазу на глаз. Незачем смущать его слухами, если можно позже предоставить факты.
Полукс схватил друга за руку и мягко повернул лицом к себе. Он был гигантом, даже по меркам космодесантников, и нависал над сгорбленным от травм Дантиохом.
— Поклянись, что мы не будем участвовать в этих тайных играх. Я не собираюсь влезать в братскую грызню. Надо рассказать ему. Это слишком важная новость.
— Возможно, ты ничего и не видел, Алексис. Когда Фарос не настроен, на платформе порой возникают призраки. И не все они…
— Поклянись, — повторил Полукс. — Барабас, пожалуйста.
— Клянусь, —
Полукс отпустил кузнеца войны.
— Хорошо, — сказал он и последовал за Дантиохом из зала, тщательно подстраиваясь под неровный шаг друга.
Путь из главной локации «Альфа» был извилистым. В некоторых тоннелях пещерной системы Фароса установили мостики, перекрывая многочисленные углубления, ямы и пропасти. Решетки тряслись и дребезжали на штырях под их ногами. Они казались примитивными на фоне гладких, блестящих стен. Дантиох упрекнул себя за то, что ставит технологию ксеносов выше человеческой, но сложно было этого не делать, имея все свидетельства перед глазами.
Большую часть времени они спускались. Блестящий черный камень фаросского заводного механизма подступал все ближе.
За пять минут до заката они добрались до последних человеческих пристроек. Дантиох отпер ворота в ограждении мостика и с трудом спустился на черный камень. Полукс позади напрягся и протянул руку, чтобы поддержать его.
— Камень не такой скользкий, что можно упасть, Алексис! — резко бросил Дантиох. — Я искалечен, но не беспомощен.
— Извини, — сказал Полукс и убрал руку.
Дантиох тут же пожалел о своих словах.
— Ты меня извини, Алексис. Никогда нельзя бранить брата за заботу. Твое беспокойство напоминает мне о моем состоянии, и меня злит именно это, а не ты. Я должен извиняться. Я устал. Наше бремя слишком тяжело даже для таких, как мы. — Он по-дружески сжал Полуксу предплечье. — Следуй за мной. Участок, который я хочу осмотреть, в этой стороне.
Они двинулись но тропинке скромной метровой ширины, за которой открывалась расщелина в двести метров глубиной. Из-за стеклянного края и черного, поглощающего свет камня даже глаза космодесантника не могли различить, где тропа заканчивается. Вдоль стены шла натянутая страховочная веревка с пристегнутыми к ней ремнями, но легионеры не стали ими пользоваться. Они направились в глубь горы по тоннелю, который сужался медленно, но неуклонно. Расщелина уменьшилась до нескольких сантиметров в ширину.
В тоннелях Фароса стоял холод. Почти во всей пещерной системе ветер безостановочно дул снизу вверх, добавляя неработающие законы термодинамики к длинному списку странностей горы. Воздух приходил из теплой долины и внизу должен был иметь более высокую температуру, чем на вершине. Но влажный прибрежный ветер остывал, едва очутившись в горе. Влажность тоже была ниже ожидаемых значений и падала с каждым метром вверх. К тому моменту, как ветер выходил на вершине, он был полностью иссушен.
Они проделали долгий путь от главной локации «Альфа», но по-прежнему находились высоко над уровнем моря. На этом уровне влаги в воздухе почти не оставалось. Ветер, с уханьем вырывающийся из трещины в полу, обдавал их резкой сухостью, обжигающей ноздри.