Фарт
Шрифт:
Я понимающе кивнул и сказал:
– И это правильно. С ними – только так.
– Да. Вот и вся моя русская история. Ну, а теперь, Тедди, я хотел бы услышать то, ради чего вы притащились в это Богом забытое место.
Последнюю фразу он сказал уже по-английски, и я понял, что лирическое отступление закончилось.
Я кашлянул и, посмотрев на стоявшую в углу оплетенную бутыль, точную копию той, которая, наверное, до сих пор плавает в озерце у водопада, сказал:
– Если вы не возражаете…
После чего
Найдя пару стаканов, я выдул из них паутину и нескольких засохших мух, протер висевшим на гвозде полотенцем и поставил рядом с бутылью.
Усевшись на свое место, я закончил прерванную фразу:
– Если вы не возражаете, то немного хорошего вина не помешает нашей деловой беседе.
Альвец снова улыбнулся и сказал:
– Честно говоря, я и сам не прочь. В России, то есть тогда еще в Советском Союзе, я научился и пить как следует, и опохмеляться по утрам.
Я понимающе ухмыльнулся и наполнил стаканы вином.
Отсалютовав друг другу стаканами, мы выпили немного вина и, закурив, я приступил к изложению подготовленной в согласии с Ритой и Наринским легенды.
– Как я уже сказал, название организации, которую я представляю, и ее главные цели не имеют значения в нашей с вами беседе.
Альвец кивнул.
– Я уполномочен изложить вам только ту часть наших планов и соображений, которая касается непосредственно вас и ваших интересов.
– А кого, позвольте поинтересоваться, вы имеете в виду, говоря «вы» и «ваши интересы»? – спросил Альвец и тоже закурил.
– Э-э-э… Я имею в виду лично вас и других таких же, как вы. А именно – повстанцев, производителей наркотиков, наркоторговцев и бывших агентов разных режимов. Причем, как я понимаю, ничто не мешает вам быть во всех этих ролях одновременно.
Альвец засмеялся и сказал:
– Смело! Смело и, пожалуй, справедливо.
– Вот именно, – подхватил я, – будет правильно, если мы сразу договоримся называть вещи своими именами. Притворяться более невинным, чем ты есть, в таком разговоре, какой у нас пойдет, бессмысленно.
– Согласен, – Альвец кивнул и глотнул вина, – итак, я вас слушаю.
– Конечно, слушаете, – улыбнулся я, – два миллиона долларов – очень хороший слуховой аппарат, и он поможет даже совсем глухому.
– Даже Бетховену? – притворно ужаснулся Альвец.
– В таких делах, как наше, – даже ему, – уверенно сказал я.
Альвец развел руками, признавая мою правоту, и я продолжил.
– Итак, мы договорились называть вещи своими именами, – сказал я, вертя в пальцах маленький, не больше спичечной головки, камешек, – и в соответствии с этим я раскрываю вам часть наших планов. Мы хотим перекупить у вас весь кокаин.
– Весь? Вы понимаете, что вы говорите? Если вы будете покупать у нас все, что мы сможем вырастить и произвести, вся Южная Америка превратится в сплошную
– Бросьте, дон Рикардо, – засмеялся я, – конечно, я имею в виду совсем не это. Просто нужно сделать так, чтобы американские наркодилеры остались без товара. А когда они спросят у вас, куда вы дели кокаин, вы, честно глядя им в глаза, скажете, что продали его тому, кто заплатил больше. И никто не сможет упрекнуть вас в чем-либо. А если вас спросят, кто этот купец, вы смело укажете на меня. То есть на то место, где можно узнать о том, как меня искать.
– Я понимаю вас… – Альвец задумчиво помял подбородок, – а вы представляете, какие это деньги?
– Представляю, – спокойно ответил я, – бумажные.
– Вы шутник, однако, – серьезно заметил Альвец, – но тут уже не до шуток. И, насколько я понимаю, вы вовсе не собираетесь перехватывать у американских наркобаронов их рынок, чтобы наживаться на кокаине самим. Вам нужно другое.
– Конечно, другое, – кивнул я.
– Вам нужна… – Альвец поднял на меня засветившиеся глаза, – вам нужна война!
– Ну, я бы так не сказал, – я скромно потупился, – но вы попали близко.
– Да… – Альвец смотрел мимо меня и наверняка видел в мерцающем тумане своей мечты винтовки и революцию, – это настоящее дело. Жаль, что вы не открываете мне всего… Но я вас понимаю. Все правильно. И я вам помогу. Однако понадобятся деньги. Большие деньги, не эти жалкие два миллиона, а настоящие средства, сравнимые с бюджетом небольшой страны.
– А что же небольшой-то? Можно и большой.
Альвец посмотрел на меня и пробормотал себе под нос:
– Так кто же вы такой, мистер Свирски?
Потом, как бы опомнившись, он засмеялся и, махнув рукой, сказал:
– Нет-нет, это не вопрос. И я не жду ответа. Я понимаю, что это не тема для разговора. Но вы не можете запретить мне в свободное время развлекаться этой маленькой загадкой. Не правда ли?
– Правда, – ответил я и тоже засмеялся, – однако продолжим. По нашим сведениям, агентурная сеть в Южной Америке, если ее восстановить, намного перекрывает возможности американского ФБР и российской ФСБ, вместе взятых.
– Совершенно верно, – с гордостью сказал Альвец, – так оно и есть. Нам, латиносам, вы ведь так нас называете? – и он хитро посмотрел на меня, – нам только дай уйти в подполье. Вся Южная Америка уйдет в подполье, и никакие янки вместе с русскими медведями не найдут ничего, как бы ни искали.
Он помолчал и спросил:
– Я знал одного Свирского из Киева… Вы случайно не его родственник?
– Дон Рикардо, – я укоризненно посмотрел на него, – вы же сами сказали, что будете решать эту маленькую задачку наедине с собой.