Фартовые ребята

Влодавец Леонид Игоревич

Вова уже покатил по улице, а Никита, вывернув шею, не сводил глаз с места парковки. Опа! Так и есть! Мужик в кепке, сорвавшись с места, подскочил к черному «БМВ», уже запустившему мотор, и в мгновение ока впрыгнул в дверцу.

— За нами пошли, — сообщил Никита, — на «БМВ». Ты точно никаких счетчиков за собой не имеешь?

— Нет, — пробормотал Вова. — А ты?

— А я тем более… — Никита произнес эту фразу вполне уверенно, потому что и впрямь никаких долгов не имел. Если и брал что у Светки, то как подарки…

Он еще не знал, беспокоиться или нет. В конце концов, это ведь действительно могли быть «ЦТМОшники», которым профессор Баринов повелел

отслеживать, как Никита домой ходит и с кем общается. И им вполне могло не понравится, что Ветров куда-то поехал на «Сонате», которую они раньше не примечали. А потому, убедившись, что Никита вылез у своего дома, отвяжутся. Но завтра Сергей Сергеевич или кто-нибудь из его подчиненных непременно задаст вопрос о том, кто из Никитиных друзей ездит на синей «Сонате».

Поэтому Никита сказал:

— Притормози напротив моего дома, я выскочу. А сам поскорее к себе во двор заезжай. Если поймут, что мы по домам едем — отвяжутся.

— Ни фига! — возразил Вова. — Чтоб дом приметили? Я в отрыв пойду!

И газанул на всю катушку. По довольно узкой и отнюдь не свободной от машин улице. Мирные водилы небось не одну тонну матюков наметали вслед этой психованной «Сонате». Пару раз Вова обгонял почти впритирку, и от него еле-еле успевали шарахаться к бордюру. Мигом промахнул мимо своего и Никитиного домов, круто вывернул на перекресток, опять же чудом не «поцеловав» какую-то огромную фуру, после чего понесся по более широкой магистрали в направлении МКАД. Однако от «БМВ» отнюдь не оторвался. Тот держался в ста метрах сзади.

— Завязывай с ума сходить! — заорал Никита. — Куда ты за город попер?! Разворачивай и жми к центру! За городом нас запросто зажмут…

Но упрямый Вова, не сбавляя, пронесся под путепроводом и проскочил поворот на «лепесток».

— Я их на гаишников выведу! — бормотал он себе под нос. — Там пост есть, нас остановят — и их тоже!

— А что ты им скажешь? — Никите хотелось плюнуть. — Что померещилось, будто наехать хотят? Чем докажешь?!

— Я лучше последние двести рублей отдам на штраф, но… — Вова осекся и неожиданно сбавил газ. — Отстали, видишь?! Зассали, е-мое!

Действительно, супостатский «БМВ» мирно вывернул на «лепесток» и покатил куда-то прочь. Зато сзади, откуда ни возьмись, появился белый «Форд» ДПС с включенной мигалкой, и оттуда заорали в мегафон явно по адресу Вовы:

— Водитель «Сонаты» 67–17 — к обочине!

— Приплыли… — упавшим голосом произнес Вова, потому что эта обочина находилась в аккурат у поста ГАИ. Остановившись, он лихорадочно вытащил права и техпаспорт, а заодно выдернул пару сотенных из бумажника. Гаишники с поста уже двинулись к «Сонате». Подкатил и «Форд», оттуда тоже вылезли менты. Вова вышел к правоохранителям объясняться. Никита вылезать не стал, поскольку этого никто не требовал, да и особо не прислушивался к разговору Вовы с инспекторами. Ясно было, что нарушитель ПДД валит все на привязавшийся к нему «БМВ», а гаишники, само собой, всю эту историю игнорируют. Никакого «БМВ» они не видели, а вот то, что Вова шел на скорости 120 с лишним, замерили радаром. Потом вроде бы предложили Вове написать не то заявление, не то объяснительную и повели его куда-то внутрь будки. На шоссе остался только водитель патрульного «Форда» и какой-то лейтенант в кожанке с погонами и светящимся жезлом.

В этот самый момент откуда-то сзади с легким шелестом подъехал темно-синий «Ниссан-Патрол», объехал «Сонату» и остановился впереди нее. К джипу неспешно подошел лейтенант с жезлом. Из «Ниссана» вылезло четверо плечистых

молодцов, стали разговаривать. Кажется, лейтенанту не понравилось, что у «Ниссана» трещина на лобовом стекле, а парни утверждали, что они как раз в автосервис едут это стекло менять. Чего-то предъявляли, рассказывали, спорили… Где-то на второй минуте разговора из будки вышел гаишник постарше возрастом, но в сержантских погонах. Однако он направился не к тем, кто беседовал, а к Никите.

— Пройдемте в помещение, гражданин! — довольно вежливо предложил сержант. — Там ваш товарищ просит, чтоб вы кое-что подтвердили.

— А что именно? — спросил Никита, но все-таки вылез.

— Там объяснят…

Это Ветрову как-то инстинктивно не понравилось. Тем не менее он пошел следом за сержантом. Без особых задних мыслей.

Когда поравнялись с той компашкой, что спорила с лейтенантом, Никита даже не посмотрел в их сторону, потому что думал о том, что именно нужно подтвердить Вове и что говорить ментам по поводу «БМВ». А зря!

Никита и глазом не успел моргнуть, как один из этих четверых верзил развернулся, и в физиономию Ветрова плеснула струя какой-то химии из баллончика. Резануло глаза, перехватило дыхание, и Никита почуял, будто почва уходит из-под ног. Последнее, что увидел и чему даже успел удивиться, было то, как лейтенант-гаишник с жезлом, который должен был, по идее, как-то отреагировать, невозмутимо отвернулся. А сержант даже не обернулся на происходившую за его спиной возню… В глазах у Ветрова потемнело, и он потерял сознание.

КОМАР НОСА НЕ ПОДТОЧИТ?

Тромбон находился в размышлении: то ли нажраться непосредственно здесь, в офисе бывшей конторы Шкворня, то ли пройтись ради этого до «Кахетии». Душа просила, и братаны тоже. Надо было как-то отметить потерю независимости. После вчерашнего разговора тет-а-тет с этим самым Борисом из Москвы Тромбон никаких иллюзий не питал. Надо беспрекословно подчиняться либо Шуре, либо Вите, а кто именно будет над ним хозяином, они решат сами. Лучше синица в руках, чем небо в крупную клетку. Кроме того, сегодня утром Тромбон собрал остатки команды и убедился, что полку без вести пропавших прибыло. Несколько наиболее самостоятельных и ничем не привязанных к здешним местам бойцов покинули пределы области, даже не дождавшись итогов «саммита» в «Чик-чирике». Должно быть, они были убеждены, что Тромбона там почикают, а потом примутся за них. Все, что остались — восемь, считая самого Тромбона и не считая Комара, который был командирован к Вите Басмачу для участия в поисках Шкворня, — грустно признали, что лучше лежать на гнилых нарах, чем в полированном гробу, и надо мириться с тем, что им оставили на прокорм хотя бы «Кахетию». Возражений против изменения статуса не было. Но отметить поминки требовали все.

Конечно, Тромбон малость волновался за Комара, а потому в полдень все же позвонил Вите. Басмач сказал, что с Комаром все нормально, просто мужик слегка пережрал и спит сейчас у одной бабы, как и все участники экспедиции. Понять их можно: братки свою задачу выполнили, но продрогли, вымотались и испытали кое-какой стресс. По телефону Витя не стал употреблять открытым текстом слова «Шкворень и остальные убиты», а грустно произнес: «Нашлись…», а потом добавил: «Наш Хряп в том же состоянии». После этого сошлись на том, что завтра, когда скорбь маленько притупится, соберутся и покалякают и обсудят вопрос с подробностями. Тромбон был с этим вполне согласен и решил, что уж теперь-то необходимость нажраться стала просто настоятельной.