Фашизм. Тоталитарное государство

Желев Желю

Тенденция к созданию массовых организаций, естественная в условиях разлагающегося фашистского государства, ведет к возникновению бесконечного множества общественных организаций, союзов, кружков и т.д. В 60-70-е годы они находятся в Испании на полулегальном положении. Отказываясь узаконить, франкистский режим уже не в силах уничтожить их, он не может вернуть общество в прежнее состояние.

Стихийное стремление испанского общества к многопартийной системе выражается не только в появлении огромного числа партий и организаций, но и в том, что многопартийность записана в их программах. Ни одна политическая партия, включая монархические, не требует однопартийной системы. Последняя

настолько скомпрометирована режимом Франко, что любая партия, выступи она за эту систему, потеряла бы своих сторонников. Однопартийная система не без основания ассоциируется с фашистской диктатурой, ибо является первым шагом в ее становлении.

В защиту многопартийности очень рьяно выступают и католики. Профессор политического права Барселонского университета католик Хименес де Парта публично высказался против запрещения политических партий в Испании: «Человек по природе своей существо общительное, он действует не изолированно, а посредством ассоциаций. Вот почему его политические права воплощаются в жизнь через политические ассоциации, прежде всего через политические партии... Но речь идет не об ассоциациях, созданных властью, правительством, в которые могут или должны вступить граждане. Речь идет о праве создавать такие ассоциации, которые самими гражданами считаются необходимыми и свободными как по своему существу, так и по своим целям» (26—88).

Коммунисты также выступают в защиту многопартийности: «Наша точка зрения на парламент, — пишет Сантьяго Каррильо, — предполагает, естественно, многопартийную систему. Официальная пропаганда страны чернит и ругает многопартийность. Не стоит полемизировать с этой пропагандой: ее мотивы очевидны. Мы, испанцы, имеем горький опыт ликвидации многопартийности в нашей стране. И тут надо сказать, что мы кое-чему научились. Любой режим, обеспечивающий свободу партий, при всех своих слабостях будет предпочтительнее, чем теперешний.

...Партии, даже с присущими им слабостями, являются демократическим элементом в политической жизни страны, так как отражают разнообразные интересы и позиции различных социальных слоев и классов. Даже те партии, чье руководство послушно монополистическому капиталу, вынуждены, когда возникают широкие массовые движения общественного мнения, иметь в виду в той или иной степени народную волю. С другой стороны, существование партий и их политическая пропаганда подталкивает народные массы к тому, чтобы они интересовались жизнью страны и участвовали в ней в большей или меньшей степени, то есть партии противодействуют тому, что мы могли бы назвать политическим безразличием народа, в котором заинтересован и всячески поощряет его монополистический капитал» (46—88).

Сантьяго Каррильо считает, что многопартийность подходит не только для периода после Франко, но и для строительства социализма. «Мы не раз говорили, что многопартийность уместна и при строительстве социалистического общества в Испании. Это не тактика маневров с нашей стороны, а целостное стратегическое воззрение» (46—89). Это диктуется тем обстоятельством, что «построение социализма сегодня уже является задачей не исключительно рабочего класса, но также и других общественных групп и слоев; что сегодня, наряду с марксистско-ленинскими силами, отражающими мировоззрение научного социализма, существуют и иные социалистические тенденции, которые могут найти отражение в других политических партиях, чей вклад абсолютно необходим для создания нового общества без эксплуататоров и эксплуатируемых» (46—89).

В сегодняшней Испании против однопартийной системы выступает, хотя и очень скромно, даже орган «вертикальных профсоюзов» — «Пуэбло»,

который в феврале 1963 года писал: «Одна-единственная партия — это не лучший государственный метод, так как в обществе существует целая гамма идей и мнений; существование нескольких партий тоже не подходящий метод, ибо он неизбежно ведет к политическому хаосу. Именно поэтому необходим такой порядок, при котором разные мнения могли бы существовать при одной основной идеологии. Вот почему нужно использовать положительные стороны единства и многообразия» (46—99).

ЭПИЛОГ

В конце второй мировой войны, после разгрома главных фашистских государств, цивилизованное человечество с ужасом узнало о подлинных масштабах преступлений, совершенных фашистскими тоталитарными режимами, впервые архивные документы позволили воссоздать целостную картину.

Стала очевидной несовместимость основных «ценностей» фашизма — фашистской партии и фашистского государства — с ценностью человеческой жизни. Концентрационные лагеря, газовые камеры, горы человеческих трупов, методы промышленного уничтожения людей — таковой оказалась пропасть, разделяющая фашизм и гуманизм. Фашистское государство в принципе не может быть гуманным. Это противоречит его структуре и природе. Оно не может признать человеческую личность и ее полноценное развитие большей ценностью, чем оно считает себя.

Разумеется, фашистское государство не противопоставляет себя личности, оно противопоставляет личность народу, выдавая себя за выразителя общих, основных интересов народа (нации). Во имя этих мнимых общих интересов (и опять же от имени народа) оно подавляет отдельную личность. И огромная обывательская масса, отупевшая и оглупленная пропагандой, поддерживает режим.

Выступая против антигуманной сущности фашистских тоталитарных режимов. Организация Объединенных Наций приняла 10 декабря 1948 года документ исторического значения. Вместо отброшенной фашистской системы ценностей в нем предлагается позитивная демократичная и гуманная система, приемлемая для союзников. В ней человек и основные гражданские права и свободы поставлены выше всех других общественных ценностей.

Этот документ — Всеобщая Декларация прав человека. В нем пункт за пунктом перечеркиваются принципы, на которых построена тоталитарная фашистская система и ее идеология. В статье 1 Декларации властно звучит аккорд из «Общественного договора» Руссо: «Все люди рождаются свободными и равными по своему достоинству и правам. Они одарены разумом и совестью и должны поступать по отношению друг к другу в духе братства». Первая статья Декларации отрицает главные постулаты фашизма: расизм, национализм, шовинизм, тоталитаризм.

Следующие статьи еще более категорично подчеркивают ценность человеческой личности. Согласно статье 13 «Каждый человек имеет право на жизнь, свободу и личную неприкосновенность». Эта статья направлена непосредственно против основного тезиса фашизма — человеческая жизнь только средство, с помощью которого государство достигает свои цели. Гитлер считал оправданным (и даже гуманным!) уничтожение умственно неполноценных, стариков и неизлечимо больных, стерилизацию цыган, ибо таким образом национал-социалистское государство освобождается от заботы о них. Они мешают укреплению государства, следовательно, они вредны. Идеологический базис подобного заключения таков: фашистское государство — высшая политическая и социальная ценность; все, что помогает его укреплению — морально, все, что мешает, — аморально и должно быть уничтожено. Человеческая жизнь имеет смысл, только если она приносит пользу фашистской «общности».