Фашизофрения

Сысоев Геннадий Борисович

Мы не можем утверждать, как делают некоторые исследователи и просто нелюбители всего украинского, что «украинский язык придумали поляки». В то же время, невозможно отрицать влияния Польши и поляков, которые первыми в истории начали разрабатывать для Украины принципы так называемого «фонетического письма» (как слышится, так и пишется).

Этих поляков, даже и после трех разделов Речи Посополитой не перестававших мечтать о «Польше от можа до можа» (т.е. от Черного до Балтийского моря), разумеется, не устраивало, что шевченкового «Кобзаря» свободно читают в Санкт-Петербурге. Для них нужно было, чтобы хотя бы записанная речь обитателей Южной Руси стала недоступной для понимания жителей Северной и Западной.

Эти и другие «полезные наработки» были реализованы при Советской власти. Прежде всего, вместо существовавших

трех русских народностей — великороссов, белорусов и малороссов — были провозглашены три отдельные народа, а название «русский» оставлено только за одним из них.

Была проведена реформа правописания, призванная максимально возможно разделить языки. К слову, академик Д. Лихачев в молодости попал за решетку не потому, что был противником Советской власти, хотя в старости и стал ее противником, а за то, что написал работу о некоторых преимуществах старой орфографии, объединявшей, а не разделявшей языки и наречия. То есть Лихачев стал жертвой не просто «сталинских сатрапов», но конкретно — сатрапов-коренизаторов (применительно к УССР — украинизаторов).

Примерно тогда же была произведена подмена содержания понятия «Малая Русь».

Первоначальное значение, понятное в переводе жителю любого уголка планеты, слова «малая» применительно к стране или части страны означает — исконная, первоначальная, коренная. Например, Малой Грецией до сих пор называется изначальная территория Эллады и прилегающих островов, а Великой Грецией — все пространство колонизированного эллинами мира, от Массилии (ныне Марсель) до черноморских Херсонеса и Пантикапея.

Вместо этого традиционного, свойственного европейской культуре понимания, «Малая Русь» стала трактоваться как «меньшая, низшая, второсортная». И именно в среде националистов широчайшее употребление получили словосочетания «старший брат — младший брат» — по отношению соответственно к русскому и украинскому народам, хотя изобретены такие «родственные отношения» были идеологами СССР.

Неоспоримые доказательства этому дает мониторинг любых, наугад взятых СМИ. Если российские указанных словосочетаний почти не употребляют, то в украинских СМИ националистического толка они широко используются: «старший брат снова лезет», «малороссы — это вечные младшие братья», — в таком примерно контексте.

Употребление же слов в несвойственном им значении есть признак необразованности. Люди, использующие слова «Малороссия» и «малоросс» в уничижительном, «преуменьшающем» значении, не только проводят определенную идеологию, но и демонстрируют собственную малограмотность.

«Мы готовы признать два украинских языка»

Разумеется, большевики были врагами националистов. В той части, в которой те были «буржуазными», и в той, в которой проповедовали превосходство одних наций над другими.

Но во многом прочем мы находим удивительное количество общих черт. Практически во всем, что касалось утверждения отдельности русского и украинского народов, они были заодно.

Многочисленные подтверждения мы находим в истории Гражданской войны на Украине. Так, А. Дикий в «Неизвращенной истории Украины-Руси» описывает переговоры между Центральной Радой и большевиками:«„Точно так, как вы создали диктатуру рабочих и крестьян в России, так нам надо создать диктатуру украинского языка на Украине“, — заявил Винниченко Раковскому и Мануильскому. Когда Раковский передал это Ленину, Ленин сказал: „Разумеется, дело не в языке. Мы согласны признать не один, а даже два украинских языка(выделено мной. — Г.С.), но, что касается их советской платформы — они нас надуют“» ^{183} .

183

Дикий А.Неизвращенная история Украины-Руси. Т. 2. — Нью-Йорк, 1960 (онлайн-издание на сайте ukrstor.com).

Сегодня украинские «историки» говорят об украинских книгах, издававшихся еще до Франциска Скорины, украинских православных братствах, при этом напрочь игнорируя тот факт, что люди, писавшие и издававшие эти книги,

состоявшие в этих братствах, даже не подозревали, что они являются украинцами — эти люди называли себя русскими.

Понятие «Украина» в значении не «окраины», а географической области, входит в употребление примерно с конца XVIII — начала XIX века, а слова «украинец», «украинский» — еще позднее. Характерно употребление этих слов у Т.Г. Шевченко не столько в стихах, а в том, что он писал для себя и только для себя. По свидетельству Р. Храпачевского, «в своем личном дневнике (за 1857–1858 гг.) он использует 21 раз слова „Малороссия/малороссийский“ и только 3 раза „Украина“ (при этом он не использует прилагательное „украинский“ вообще)».

Разумеется, это было возможным не из-за отсутствия у Т.Г. Шевченко украинского патриотизма и не из-за его «малоросійської меншовартістності» по сравнению, например, с Павлом Мовчаном ^{184} , — просто в те времена еще не было слов «украинец» и «украинский» в современном понимании. Говорили, например, «украинская ночь», но не «украинские граждане».

Использование такого нехитрого приема — подмены «русского» «украинским» — в пропаганде современных националистов и близких к ним «свідомих громадян» встречаем повсеместно. Украинскиекнязья Ольга и Ярослав… Креститель УкраиныСвятой Владимир… Законодателей идеологической моды вовсе не заботит, как должен выкручиваться учитель истории в современной школе, если слишком любознательные дети начнут интересоваться: «А почему Владимир и Ольга не знали, что они — украинские князья? А если знали, то почему ни они сами себя, ни кто-либо из знавших их людей не называл их украинскими?»

184

Суета современных галицко-киевских литераторов еще в 20-е годы была понятна Л.А. Конисскому, близкому знакомому В. Винниченко, который передавал любопытную подробность о мотивах требования «диктатуры украинского языка». Винниченко сказал ему: «Лучше быть первым в деревне, чем вторым в Риме» и пояснил, что его, как писателя, русские «затирают».

Люди, адекватно воспринимающие реальность и историю, не называют римских императоров итальянскими, египетских фараонов — арабскими, а, скажем, хлеборобов времен Ивана Грозного — колхозниками.

Прием этот у историков имеет вполне определенное название — анахронизм, модернизация прошлого, то есть трактовка прошлого в терминах современности. Вот, например, как использует этот прием (в данном случае, вероятно, неумышленно, машинально) историк Н. Костомаров в историческом портрете Петра Могилы: «…являють ся сотні українськихмолодців з добутком тодішньої образованости, і вони не соромлять ся назвати ся Русинами…» ^{185} (выделено мной. — Г.С.). На вопрос: какие же есть основания называть «молодців» «українськими», когда сами себя они называют «русинами», — внятного ответа быть не может.

185

Цит. по: Загоруй Я.Между иезуитами и униатами // Еженедельник «2000» — 2007. — № 12 (359).

Не может, подчеркнем, в рамках современной националистической доктрины, выросшей из сочинений Грушевского, согласно теории которого украинцы и русские — это совершенно разные с древнейших времен народы.

В рамках же теории, согласно которой и украинцы, и современные русские, и белорусы являются ветвями одного народа, ответ весьма прост. Вот как формулирует А. Дикий в своей «Неизвращенной истории Украины-Руси»: «Население Украины умело гармонично сочетать любовь к родному краю и языку с пониманием общности и единства Украины-Руси и Великороссии. Подобно тому, как баварцы есть патриоты — и баварские, и общегерманские; провансальцы — патриоты Прованса и всей Франции; сицилийцы — Сицилии и всей Италии».