Фата-Моргана 1 (Фантастические рассказы и повести)
Шрифт:
— Значит, вы меня видите? — спросил он и попытался подняться. Но маленькая рука удержала его.
— Не шевелитесь. Когда мы вас подняли, вы казались мертвым. По вашим доспехам прошли все львы пустыни и вся свора Пта — к счастью; они оказались прочными.
— Где Пта?
— Я думаю, убежал. Уполз в пустыню, потеряв почти все свое войско: ведь он, в конце концов, всего лишь большой зверь!
— Вы подняли меня… Кто? Вы?
— Мой отец. Дядя Нефтали. И другие. Вы наградите их потом, сейчас это неважно. Через несколько мгновений подействует средство, которое мы вам дали, тогда сможете встать и вернуться в Тебен. Вас
— Но я не хочу идти в Тебен. Не хочу, чтобы меня видел весь мир.
— Фараон должен править в Тебене.
— Но…
— Вы фараон. Вас зовут Аменофис Первый, сын Амосиса, внук Камоса. Вы правите двумя египетскими странами: Белым и Голубым Египтом, частью Азии и неисчислимыми народами пустыни. Вы носите урея и двойную корону, вы — бог.
Должно быть, начало действовать средство. Пэйдж сел на ложе.
— Послушайте, — сказал он, — один из нас двоих сошел с ума: мое имя Хьюго Пэйдж, и я пилот и хрононавт. Я пришел сюда из две тысячи пятисотого года по реке времени и хочу вернуться тем же самым путем. Вообще-то я, кажется, понимаю — прочел это в ваших мыслях — что в этом храме находится фараон Аменофис. Где он? Он настоящий царь Египта, и у меня нет ни намерения, ни даже способностей узурпировать его право на трон.
В небесно-голубых глазах мелькнуло восхитительное отчаяние.
— Дядя Нефтали! — закричала незнакомка. — Дядя Нефтали! Скорее сюда! Шок был сильнее, чем мы думали… Наш принц потерял разум.
К Пэйджу подошел почтенный беловолосый старец и пощупал пульс.
— О, фараон, — сказал он. — Будь благословенно твое имя тысячи и тысячи раз. Пусть повелитель придет в чувство, у вас уже нормальная температура.
— Я такой же фараон, как и вы.
— Понятное воздействие битвы с демонами, господин. Я ваш сладкопевец и придворный поэт, и я торжественно признаю в вас моего господина. Желаете, чтобы я позвал моего брата Иосифа, вашего управляющего? Или моего брата Дана, начальника вашей стражи? Если бы не верховный жрец Изид, который…
— У вас кобра-урей и двойная корона, господин, — сказал старец с голубой кожей.
Пэйдж провел ладонью по лбу — и почувствовал витки золотой змеи, лазуритовой геммы. Перед ним склонился раб-нубиец и протянул ему золотой диск. Зеркало. Неужели это его лицо? Откуда этот томный отблеск больших глаз, мечущих молнии?
— Я… — начал он. — Я больше ничего не понимаю. Произошел обмен…
— Это невозможно, повелитель! Ваши слуги всю ночь охраняли оазис. И до, и после битвы с вами рядом была принцесса Нетер, ваша невеста.
Принцесса Нетер, его невеста…
Он утопил свой взгляд в ее больших глазах, и она улыбнулась ему. Это была самая восхитительная девушка, какую он когда-либо встречал — и надежнейший товарищ в битве. Она вытащила его из логова чудовища. Ему показалось, что он всегда знал ее или, по крайней мере, видел в снах, в том мире, который, возможно, когда-то будет.
— Оставьте нас одних, — сказал он повелительным голосом, чужим для него самого. — Я хочу поговорить с принцессой Нетер.
Они были одни перед этим алтарем Амона-Ра, вокруг были только божественный диск и яшмовые колонны. Пэйдж привалился к подножию статуи, а Нетер взяла его ладони и нежно пощекотала их своими длинными ресницами.
— Я не Аменофис Первый, — сказал он, — и вы знаете это, Нетер.
— Вам придется стать Аменофисом.
— К чему эта ужасная игра? Однажды
— Нет никакого другого фараона. Неужели вы думаете, что ревнивые властелины пустыни оставили его в живых? Существовала только тень, одна из созданных нами пустых оболочек, уже имевшая ваше лицо, потому что мы, атланты, всегда знали что вы придете. Это была такая совершенная кукла, что Пта обманулся.
— Но другие фараоны…
— Кто вам сказал, что они произошли иначе? Следует благодарить путешественников во времени за то, что, человечество среди вторжений и катастроф смогло продвигаться вперед. В этом преимущество и глубочайший смысл вашего открытия. Вы нужны Египту и мне тоже.
Ее волосы пахли амброй и медом. Ее губы приоткрылись — и Пэйдж почувствовал слабость. Но он все еще пытался цепляться за далекий мир, который считал своим.
— Река времени не допускает вмешательства в ее течение. То, что сейчас происходит — всего лишь сон!
— Нет, скорее, предпочтительная конфигурация. Аменофис Первый покинул храм Амона превращенным, вы же знаете. И сто хронистов скажут: «Он был равен богам».
— Нет. Только не я! И потом, — он отчаянно ухватился за эту мысль, как тонущий хватается за соломинку, — подумайте о том, что меня в любой момент могут вызвать назад в 2500-й год! Достаточно профессору Рецки повернуть рукоятку…
— Нет, — сказала Нетер. — Мы, другие, лунные рыбаки, мы плывем под парусом вверх по реке времени и тянем в своих сетях образы и существа. Кто-то сказал это… Поцелуйте меня, и вы все поймете… Вот видите? Кабина пуста.
— Да, пуста.
— А ваше тело — здесь.
Пер. с франц. А. Иванова
Питер Шуйлер Миллер
СТАРЫЙ МАЛЛИГАН
Дэвис остановился под фонарем, чтобы прикурить сигарету. Видно было футов на десять, дальше клубящийся туман поглощал все, кроме пятна света, в котором стояли они с сержантом Гиббоном. Гориллоподобная тень сержанта тянулась вместе с тенью Дэвиса до зыбкой границы света и тьмы. Рыбный запах мелкого венерианского моря и зловоние отбросов, гниющих в узких улочках Лаксы, комом стояли в горле. Из-за этого все, что попадало в рот, приобретало вкус гнилой капусты… Дэвису хотелось подышать консервированным воздухом космического корабля и посмотреть на звезды, рассыпанные в пространстве, словно бриллианты. Ни одна из планет Системы, если не считать Землю, не годилась для сносного существования человека, но Венера была хуже всех.
Неподалеку хлопнула дверь. В тумане тянулись какие-то тени. Вслед за ними выплеснулись пьяные голоса, но их перекрыл один хриплый бас.
Родился я сто тысяч лет наза-а-а-д.
В гробу видал святого Павла.
Могу-у-у побиться об закла-а-ад-д…
Дверь захлопнулась, отрезав звуки, но Дэвис уже затоптал сигарету, а сержант, не дожидаясь приказа, подался к кабаку. Они узнали голос. Старик Маллиган! А когда Маллиган заводит свою песню, надо через минуту ждать крепкой потасовки.