Фатальное колесо. Третий не лишний
Шрифт:
– Чего ночью-то не пришел? Родители, что ли, не пустили? – стал настраивать я беседу на миролюбивый тон. – Даже Димон был. Удрал ночью от своих. И на пустырь.
– У меня это, не получилось, короче. – Генка зачем-то потер себя сзади чуть ниже спины. – Батя просто возле двери поймал. Ночью. Я только-только дверь открывать начал. Ремнем как дал! Два раза. Или три, кажись. Показать?
– Девочкам будешь свои ордена демонстрировать. Когда попросят.
– А ты приемчик мне еще покажешь? Вот этот, с рукой. Вжик… и мордой в песок!
– Если вести
– Не. Я в смысле…
– В коромысле! А ты знаешь, что нам пришлось всю ночь разбойниц твоих искать? По всему району. Как стаду бодрых дебилов!
– Кого?
– Кого надо! «Это нога у того, у кого надо нога»…
– Чего?
– Я ж тебе и объясняю, – взял я Генку за пуговицу и стал разгонять нагнанный мною же туман. – Девку мы одну поймали. Той самой ночью. Под утро уже. Знаешь кого? Не поверишь. Ту самую Катьку… Мокрушницу. Что ты нам у оврага показывал. Помнишь?
– А-а… ту? И… че она?
– А ниче! Было грустно и горячо! Никакая она не Катька. Тем более не Мокрушница. Вдул ты нам… в уши, Ген-н-дос! Покривил душой, как последний… поц. Надавать бы по твоим шикарным ушам…
– Не надо. Если не Катька, то… к-кто тогда?
– Ты чего, издеваешься?
– Не… и не думал даже…
Как-то быстро «сдулся» клиент. Ни споров, ни возмущений. Хоть бы отмазку какую-нибудь придумал достоверную. Или новую легенду…
– Давай, сказочник, колись, придумал все про девок?
Генка тяжело вздохнул.
– Обещаю, никому не скажу, – заверил я его, – слово пацана.
– Придумал, – еле слышно буркнул Генка, потупя очи свои бесстыжие и елозя ножкой по песку.
Будто я этого не знал.
Да только Генкино признание сейчас дает ему хорошее алиби. Простое и надежное. Получается, что не имеет он никакого отношения к этим ночным постановкам. Не в курсе он. Иначе другая была бы реакция. С понтами и возмущениями. Впрочем, я так и думал, что Генка здесь ни при чем. Надо было лишь проверить и убедиться. Обеспечить чистоту дальнейшего лабораторного анализа.
Ну что ж. Отсутствие результата, как говорится, тоже результат.
– А ты кому-нибудь еще рассказывал, что мы ночью на дело собираемся?
– Кому? – удивленно поднял на меня глаза Генка. – Ничего я не рассказывал. Никому. Мы же по секрету собирались…
– Ну да. По секрету, – задумчиво протянул я, присаживаясь рядом с Генкой на кучу песка. – А ты всех пацанов запомнил, что с нами вчера на великах катались?
– Ага, запомнил. Кажись, всех. Точно всех! Я же в изобразительном кружке занимаюсь, и у меня художественная память, как мама говорит. На лица. Там были Славка Рыжий, Пендос, Пестер…
– Да-да, хватит. Верю.
В изобразительном кружке, говоришь?
– Все пацаны с нашего района. Славка только с «балки». Рыжий.
– Это хорошо, – констатировал я, заканчивая в голове проект элементарной махинации, примитивной до безобразия. – Значит, так, Генка! Слушай меня внимательно и сделай, будь добр, так, как я скажу. Иначе мое слово пацана – не в счет. Всем расскажу,
– А я че?
– Ниче! Слушай. Сегодня и завтра найдешь всех пацанов, с кем на великах катались, и скажешь каждому, что этой ночью ты был с нами. На пустыре. Как и договаривались. Мы вместе поймали Катьку, а потом отпустили. Чтобы она привела на стрелку своих главных атаманш. Теперь уже – послезавтра ночью! Через два дня. Все понял? Хорошенько запомни! Своей великой художественной памятью. Ты, кстати, хорошо рисуешь?
– Да нет пока… кружку рисовали, у меня какая-то бочка из-под хамсы получилась…
– Ладно, проехали. Ты запомнил, что я тебе сказал?
– Послезавтра. На стрелку. Там же?
– Там же. Возле кинотеатра на пустыре.
– Ну, понял. Скажу.
– Трюхе, Славке и Димону можешь не говорить. Они и так все знают. В случае чего – сделают вид, что в первый раз тебя вообще видят. Не лезь, короче, к ним, а то опять огребешь.
– Ладно.
– И не трепись больше! По-хорошему тебя прошу. Тебе самому лучше будет.
– Ладно. Не буду.
– Все. Свободен. Иди, стреляй врагов своих. Скажешь, хирург Пирогов реанимацию закончил.
– Пирогов? А у нас возле Коммунарки площадь Пирогова есть.
– Иди бога ради, потерпевший. Иди и про задание свое не забудь.
– Ага. Ну, я пошел?
– Будь здоров, солдат удачи.
Вот так.
Разделим-ка мы группу подозреваемых древнейшим детективным способом. На ложного живца. Если послезавтра ночью на пустыре произойдет новая движуха – злоумышленник среди наших велосипедистов. Если будет все тихо – в деле или Трюха, или Славик, или… нет, все же Димон здесь по-любому ни при чем. Обмочиться ради достоверности? Для восьми лет это уж чересчур круто.
И скорей всего, Трюханов тоже не при делах. Давно его знаю: прост, понятен и незатейлив. Вот насчет поджечь что-нибудь – тут он Ломоносов. А придумывать или участвовать в интригах – здесь у нас глухо как в танке. И остается такой вот расклад – либо кто-то из велосипедного пелетона, либо… рыжий Славик!
Чужак ты наш загадочный.
Посмотрим.
Глава 6
Я в жизни видел много съемов…
Родители искрились тайной.
В воздухе витало предвкушение радостного сюрприза. И мама, и папа загадочно улыбались, многозначительно переглядывались и… тянули сладостную резину ожидания.
«Путевку, что ли, батя получил? Ту, которая за полцены, в «Горный»? – равнодушно подумал я. – Нужно, кстати, из Шефа вытрусить эти деньги. Пусть премию, что ли, для бати организуют. С какой это стати за мое подпольное сотрудничество с безопасностью мы еще и приплачивать должны?»
– Сынок! А чего бы тебе этим летом больше всего хотелось? – начала свою мудреную сольную партию мама.
– Ну-у, не зна-аю, – стал я кочевряжиться и слегка подыграл этим доморощенным аниматорам, – может, съездить куда, мир посмотреть, себя показать…