Фатерлянд
Шрифт:
Такеи посмотрел на штурмовую винтовку.
— Этот штурмовая винтовка «Хеклер и Кох» G11. Калибр четыре семьдесят три на тридцать три миллиметра.
— Я не запомнил всех эти подробностей во время показа, — вздохнул Исихара. — Разъясни-ка еще раз.
Такеи стал бережно перебирать лежащие перед ним стволы.
— М16 имеет калибр пять пятьдесят шесть на сорок пять миллиметров. АКМ — семь шестьдесят два на сорок девять. АК-74, «калашников», — пять сорок пять на тридцать девять. FAMAS имеет тот же калибр, что и М16. Пистолеты… От «Фабрик Насьональ» и у «беретты» — девять на девятнадцать, «Токарев» — семь шестьдесят два на двадцать пять, кольт-одиннадцать сорок три на двадцать три, «смит-вессон» — десять
— О, видишь! — ответил Исихара. — Такеи, ты мудак. Лет двадцать назад я бы поднатужился, спустил штаны и окатил тебя тугой струей поноса.
Он простер руки и обратился к рядам уложенного на полу и столе оружия:
— О вы, жалкие, жалящие, одинокие насекомые, о безмятежные! Придите ко мне, и я возьму вас так крепко, пока не сведет задницу! Но послушайте меня: здесь нет для вас ни друга, ни счастья. И никто в этом не виноват, кроме этого старого дурака Такеи.
Исихара медленно поднял голову, сложил руки на груди и закрыл глаза, словно в молитве.
Слушая эту речь, похожую на импровизированное стихотворение, Мори подумал, что начинает понимать, куда клонит Исихара. Видимо, остальные тоже догадались и стали перешептываться.
— У всех «корейцев» есть АК и «скорпионы», так ведь? — сказал Татено Хино.
— А я понял, — заметил Мацуяма, обращаясь к Фукуде, — если калибры оружия разные, то ты не сможешь поделиться своими боеприпасами с товарищами во время боя.
Феликс тем временем говорил Ямаде, что патроны НАТО стандартизованы на калибр 5,56 миллиметров, а Такегучи объяснял, что хотя оружие у бельгийцев, итальянцев, французов и немцев разное, но патроны-то у всех одинаковые, и ими можно стрелять из различных систем. Андо сказал Такегучи, что во время холодной войны, страны Запада и Восточного блока использовали разные калибры, чтобы их собственные боеприпасы были бесполезны для противника.
— Большинство из нас никогда и в руках-то не держали настоящего пистолета, — сказал Фукуда, — так что нужно больше практики.
— А как нам тренироваться группой, если все оружие разного калибра? — поинтересовался Ямада.
— Вообще, непонятно, где он нашел столько разного оружия? — сказал Хино.
— А почему он не заказал стволы одного калибра? — задал вопрос Канесиро, ни к кому конкретно не обращаясь.
Сибата посетовал, что у всех разный размер одежды, и, если это учесть, форма, которую достал Такеи, смотрелась бы потрясающе. Но Сато возразил ему, что они не в школьном клубе военной истории, а Миядзаки добавил, что, в общем-то, это и не конкурс моды.
— Сражаться — не значит выглядеть одетым с иголочки, — пробормотал Орихара.
А Кондо, вытирая потные ладони, недоуменно осмотрел маскировочный халат советского спецназа и сказал:
— Зимний камуфляж? В Фукуоке? Весной?
Никто, однако, не стал высказывать свои критические замечания непосредственно Такеи. Впрочем, ребята не привыкли, да и не желали конфронтации в любом ее проявлении. Когда кто-нибудь из них делал карри, и блюдо выходило вкусным, все молча съедали его, бормоча что-то вроде: «Хм, а неплохо получилось!» Никому даже в голову не приходило обернуться и крикнуть: «Эй, Мори! Ты сегодня великолепен!» А если еда получалась не очень, то, куснув пару раз, ее оставляли почти нетронутой, но никто никому не высказывал претензий. И чувства неудачливого повара не страдали, хотя он и понимал, что на этот раз облажался. Никто из них не привык к открытой критике, поэтому, когда им что-то не нравилось, они предпочитали молчать. Эта была мудрость детей, выросших во враждебном окружении и не
Когда Мори поместили в сиротский приют, первое время он вообще был не в состоянии разговаривать с кем-либо. Став свидетелем убийственной ярости своего брата, он приходил в ужас от необходимости контактировать с людьми. Тогда психолог, работавший с ним, придумал оригинальный метод. Между собой и Мори он посадил куклу и стал использовать ее как посредника в переговорах. Куклу он назвал Сьюзи.
— Эй, Сьюзи, — говорил врач, глядя на куклу. — Я хотел бы переговорить с Мори-куном минутку. Скажи мне, что я должен сделать?
И поскольку с ним «разговаривал» не человек, Мори мало-помалу оттаял и начал вести диалог с куклой.
Негативные комментарии по поводу представления Такеи были результатом, по мнению Мори, разочарования вследствие завышенных ожиданий. Вся группа была готова дать сражение; для разрушительных побуждений ребят наконец-то появилась четкая и ясная цель в виде Экспедиционного корпуса Корё, или, как они их называли, «корёйцев». Мори не понимал, откуда у людей может появиться такая жажда разрушения, но она присутствовала у всех, и все об этом знали. При отсутствии четкой цели стремление разрушать неизбежно обращается либо на самого себя, либо на близких, либо на все общество в целом. Человек в этом случае пытается покончить с собой, либо убивает своих родителей, либо случайных прохожих; начинает поджигать чужую собственность, отправлять самодельные бомбы по почте и тому подобное. Разумеется, общество жестоко преследует такое поведение. Оказавшись в Фукуоке и встретив множество ребят, переживших нечто подобное, Мори как-то удалось обуздать собственную деструктивность, но полностью она не исчезла. И теперь, когда нашелся достойный объект, пришла пора выпустить зверя на волю.
В группе Исихары все были немного того, но никто не страдал отсутствием ума. Было хорошо понятно, что корейцы прекрасно подготовленные солдаты, практически непобедимые в открытом бою. С момента их первого появления, то есть захвата стадиона «Фукуока Доум», группа не спускала с корейцев глаз, изучая каждый их шаг, подобно тому, как маленькие дети внимательно изучают своих родителей. Всем было понятно, что без оружия с врагом не справиться, но предложенный Такеи арсенал оказался не совсем, так сказать, практичным, хотя и внушительным с виду. Мори понимал, что причиной критических отзывов был не сам Такеи, а скорее, разочарование. Было очевидно, что победить солдат ЭКК с помощью оружия, взятого из запасников эксцентричного коллекционера, невозможно…
— Подождите-ка минутку!
Трудно поверить, но Такеи был в ярости. В уголках его рта вскипали крошечные пузырьки пены, плечи дрожали.
— Такеи, не злись, моя лапонька! — просюсюкал Исихара, словно успокаивая маленького ребенка.
Канесиро поднялся со своего места и сказал:
— В конце концов, оружие — это оружие!
Мацуяма повернулся к Феликсу и кивнул:
— Совершенно верно. Если нажать на спусковой крючок, то вылетят пули. Мы все еще в состоянии сражаться.
Теперь настала очередь кивать Андо, Фукуде и Такегучи.
Все это время Такеи оставался стоять на месте, не снимая формы GSG-9, склонив голову и, казалось, испытывая невероятное унижение. Но тут он поднял свой взгляд, посмотрел через левое плечо и ткнул пальцем в сторону Мацуямы — такой жест мог использовать поп-певец лет десять назад.
— Спусковой крючок, говоришь? Пули? То есть ты только что сказал, что если нажать на спусковой крючок, то из ствола вылетят пули? Тоёхара!
Все еще в футболке и шортах, Тоёхара шагнул в сторону Такеи. Он шел деревянной походкой, словно ожидая, что на него сейчас рявкнут. Напряжение в комнате было столь сильно, что стало трудно дышать. Такеи действительно выглядел в тот момент чрезвычайно серьезно.