Фатум. Самые темные века

Корнев Павел

Юркнул обратно. Стрела, которая должна была вонзиться ему в глаз, задрожала, воткнувшись в доску.

– Чтоб вы посдыхали все, твари! – закричал Стефан, в этот раз предусмотрительно не высовываясь. – Некры поиметые!

– Дурак, – сказала Веселка презрительно. – Чего ты орешь? К тому же это не некры.

– А кто?

Она показала глазами на стрелу. Стефан заморгал.

У стрелы

был хвостовик из белых перьев, закрученных по спирали.

Своеобразный такой хвостовик. Узнаваемый.

– Твою ж мать. – Стефан присвистнул. – Лилии?

– Ага. «Цвет белых лилий». Эльфы.

* * *

Феллах ад Миадарн повертел в руках тяжелый шлем с кабаньей головой.

– Как мой сын? – спросил наконец.

Пекле Олафсон улыбнулся. Этого вопроса, заданного небрежным тоном, он ждал с самого начала. «Больше всего на свете мы, старая гвардия Империи, боимся непотизма, поэтому требуем от наших детей невозможного. Чтобы оставаться достойными родителей, им приходится стараться изо всех сил. Но, чтобы превзойти нас, им придется стараться в два раза больше».

– Делает успехи. Он будет хорошим командиром.

– Дай боги, – сказал Феллах. – Дай боги… и император.

* * *

Эльф добрался до середины моста, когда Стефан выстрелил. Тунк! Искры. Бельт выбил кусок камня из ограждения – над самой головой эльфа. Стефан выругался и начал крутить ворот, взводя арбалет заново. Эльф присел от неожиданности, глаза круглые. Затем тряхнул головой и бросился обратно, к своим.

Стефан крутил.

Веселка зашептала:

– Сукин сын! Подбей его, Стефан! Стефан!

– Не мешай, дура. – Он приложился щекой к холодному цевью.

Тунк!

Бельт ударил в камень и срикошетил. «Сукин сын» успел добежать до оградки и перескочить на другую сторону. Только пятки мелькнули. Стефан выругался.

– Тьфу ты. – Веселка сплюнула. – Какая-то зараза.

Стефан опустил арбалет.

– Ну, вот не умеешь ты стрелять, Стефан, – сказала Веселка. – Как не умел, так и не научишься

никогда. Тебе бы только вилками кидаться. Что, не мог взять упреждение на два пальца? Кто тебя, блин, учил стрелять?!

– Не учи ученого, баба.

– Сам ты баба, – огрызнулась Веселка. – Дай сюда арбалет!

* * *

Ян Заставек присел на землю, обхватил руками живот. Боль была такая, что в глазах потемнело. Похоже, в этот раз все… Отбегался старый конь.

– Что с тобой, старик? – Веселка оглянулась.

Заставек подумал и сказал правду:

– Я немножечко помираю.

– Ага, хорошо.

Она отвернулась, мгновенно вскинула арбалет и нажала пуск. Вжик, тунк. Короткий вскрик.

– Есть! Слышь, старик, я срезала одного…

Веселка застыла, как изваяние. Медленно повернула голову, рот ее искривился…

Заставек медленно и очень аккуратно выдохнул. Внутри все затвердело. Словно внутренности припекли раскаленной кочергой. До самого основания.

Так что там ничего непропеченного не осталось.

«Как хлебный мякиш», – подумал он и чуть не рассмеялся.

– Старик… – Лицо Веселки исказилось.

– Ничего, ничего. – Он улыбнулся. – Все нормально, девочка. Ты что? Ну-ну…

Веселка подняла голову. Глаза заблестели.

– Ты… ты хороший.

– Ну, это ты хватила через край, девочка. Я какой угодно, но вряд ли хороший. – Ян усмехнулся через силу. – Вытри слезы и стреляй, девочка. У тебя отличные глаза. Когда-то у меня были такие… эх.

Ольбрих перескочил бруствер, небрежно стряхнул стрелы с плаща. Огляделся, увидел Яна.

– Как твои дела, старик? – спросил он.

– Все хорошо, спасибо. – Ян с усилием улыбнулся. Ольбрих посмотрел на него внимательно.

– Э, старик… Ты бы себя поберег, что ли… – Он еще говорил, глядя, как веревочная петля из грубой шероховатой пеньки вылетает из-за бруствера, падает на шею Яна, затягивается… Рывок!

В следующее мгновение Ольбрих бросился вперед, к Яну, выдергивая кинжал из ножен…

Поздно.

Кинжал запутался в перевязи. Черт! Черт! Черт! Ольбрих видел, как мелькнули подошвы сапог Яна. И – исчезли.

Конец ознакомительного фрагмента.