Фатум
Шрифт:
– Да, – мужчина вмиг стал серьезным. – Конечно, я не видел своими глазами, как он садился в самолет, или на чем они там прибывают, но не думаю, что он решился бы остаться здесь без своих друзей. Плюс, за последний месяц здесь больше не было никаких происшествий. И вообще, – он мягко взял ее за плечи, – думаешь, я привез бы тебя сюда, предварительно не убедившись, что это безопасно? Ну, насколько это возможно, в данных обстоятельствах.
– Ясно, – Николь сделала над собой усилие и улыбнулась. – Тогда, вроде, все.
– Отлично. Тогда, прощаюсь с Вами, мисс Кларк.
– Я не мисс Кларк, я – Воронова Вероника Андрэ…
– Андреевна, – подсказал тот. – Совершенно верно. Молодец.
В последний раз Николь так выкладывалась во время школьных сценок по литературе, только на этот раз она не играла дерево, на фоне
– Добрый день, – девушка на ресепшене лучезарно улыбнулась, когда Николь подошла к стойке. – Чем могу помочь?
Николь повторила заранее отрепетированную в самолете речь, составленную Дэвидом, наблюдая за тем, как администратор пыталась скрыть снисходительность под вежливостью. Да, Дэвид оказался прав: стоило пару раз перепутать слова, и тебя тут же записывают в альтернативно одаренные. Ну да ладно, в конце концов, Николь-то делала ошибки намеренно, а вот у улыбчивой сотрудницы было свое отвратительное произношение, что в купе с ее самодовольным видом выглядело презабавно.
– Ваш номер – 241, это на втором этаже…
У Николь чуть было не вырвалось «Я знаю», но она вовремя прикусила язык.
– …но Вы можете подождать здесь: сейчас подойдет носильщик, возьмет ваши вещи и покажет вам номер.
– Благодарю, – Николь отошла чуть в сторону, снова входя в режим китайского болванчика.
– …жуть какая! – до девушки начали доноситься урывки разговора, доносящиеся из-за стойки: напрочь забыв о Николь, девушки-администраторы переключились на родной язык и приступили к своему излюбленному занятию – перемыванию косточек.
– Это еще ладно, ты прикинь, если у них там все так одеваются!
– Не, ну это-то как раз и понятно: у них же там вечная мерзлота, поэтому она и укутана с ног до головы, бедняжка.
– Интересно, а у нее есть домашний медведь?
– Совсем что ли? Это все стереотипы, на самом деле.
Судя по голосу, это говорила та самая девушка, у которой регистрировалась Николь. Может, все было не так запущено, и она – вполне неплохой образованный человек?
– Ты-то откуда знаешь?
– Ну это же элементарно. Тем более…
Но Николь была лишена удовольствия дослушать контраргумент, так как подошедший носильщик с неизменной улыбкой взял ее чемодан и попросил следовать за ним. По-хорошему, ей и носильщик-то был не нужен: она чемодан взяла для отвода глаз; все его содержимое поместилось бы в спортивную сумку. Да и вообще, Николь хотела дослушать спор до конца, ведь ей было интересно, дойдет ли речь до водки и матрешек.
Дав носильщику щедрые чаевые, как и учил ее Дэвид, девушка разулась – еще один урок русских привычек – и осмотрела номер: просто и со вкусом. Номер представлял собой что-то вроде студии: спальная зона и зона гостиной были отделены книжной полкой-перегородкой и находились на разных уровнях: спальня была чуть выше. Гостиная предлагала огромный пушистый диван подковообразной формы, кофейный столик и плазменный телевизор, высотой ничуть не уступающий девушке. Николь не удержалась и провела рукой по обивке пушистой софы: она был точно как огромная плюшевая игрушка персикового цвета. В спальной зоне была лишь исполинская двуспальная кровать, расположенная напротив окна во всю стену, небольшой комод и туалетный столик. Обеденная зона ограничивалась мини холодильниками, а ванная, единственная комната, отделенная стеной, была маленькой и тесной. В целом, номер был уютным: выполненный в теплой, бежево-персиковой гамме, с удобной
От дальнейшего самокопания ее оторвал пронзительный звук, напоминающий пожарную сирену. С непривычки Николь начала озираться по сторонам, пытаясь понять, что происходит, и только потом до нее дошло, что это голосил ее новый телефон. Не только рингтоны были непривычными: девушка даже не смогла взять аппарат с первого раза – узенький кирпичик выскользнул из рук, привыкших держать сенсорную «лопату». Вторая попытка была более удачной. Это было сообщение от Дэвида.
«Будь осторожна. Скорее всего, на похоронах будет толпа журналистов. Я бы на твоем месте пропустил церемонию. А на могилу ты и позже сходить сможешь»
– Иди ты, – зло прошептала Николь и отбросила телефон на диван. Как можно быть таким черствым? Он что, никогда никого не терял?! Через мгновенье, правда, ее гнев улетучился: все верно, он никого не терял. У него никогда никого не было. Разве что мать, которую он теперь ненавидел, наверное, ничуть не меньше, чем весь остальной мир. Мэриан! Черт, она же совсем про нее забыла! Как она могла?! Не думая более ни минуты, девушка схватила сумку и выскочила из номера.
Ну вот, ее собственная паранойя сыграла с Николь злую шутку: она же лично просила ограничить круг лиц, которым можно было посещать женщину, и теперь была вынуждена ломать голову над тем, как миновать «дозорный пункт». Русской туристкой представляться не имело смысла, а настоящее имя было прямым билетом в полицию. Нет, ей нельзя сейчас попадаться, никак нельзя! Она еще не вспомнила события той злополучной ночи, чтобы дать показания, да и ее слова действительно не будут никого волновать. А вот что точно их заинтересует, так это то, откуда у нее русские документы. Сама попадется, еще и Дэвида подставит. Кстати, насчет него: интересно, он сильно разозлится, если она позвонит ему и спросит, что делать? Вряд ли он будет в восторге, узнав, где сейчас была Николь. И это уж точно не впишется в образ русской туристки: туристы, оторвавшись за границей, как правило, попадают в больницу после отпуска, а не во время. Однако Николь недолго пришлось раздумывать: опция «звонок другу» была недоступна по той простой причине, что она забыла телефон в отеле. Отлично.
Пока девушка отиралась в стороне, разрабатывая план дальнейших действий, дверь палаты открылась и в коридоре показалась Ребекка. Николь сначала не поверила своим глазам – какая удача! Она чуть было не бросилась на шею женщине, но вовремя окоротила себя: наставления Дэвида отпечатались куда глубже в ее сознании, чем она думала. Ребекка медленно, шаркающими шагами, шла по коридору, опустив голову. Время от времени она прижимала к лицу видавший виды носовой платочек. Что с ней стало! Ее седые волосы, обычно собранные в тугой пучок на затылке, были небрежно собраны в хиленькую косичку, лицо осунулось, да и выглядела она постаревшей лет на десять. Где та неизменная осанка, достойная аристократа, достоинство, которым была преисполненная ее походка? У Николь просто сжималось сердце.
Экономка, расписавшись в журнале на посту, что-то сказала медсестре и направилась в туалет. Николь шмыгнула следом. К счастью, кроме Николь и Ребекки, там больше никого не было, потому, недолго думая, девушка стащила парик и медленно приблизилась к женщине.
– Бекки? – ее голос предательски дрожал. – Бекки, это я.
Экономка застыла, ее руки все еще сложенные ковшиком находились под струей воды. Женщина распрямилась и, посмотрев в зеркало, увидела Николь, плачущую у нее за спиной.