Фаворит императора
Шрифт:
– То, что будет организована новая служба, правда, даже скажу больше, Аркадий Борисович, начало своей деятельности она начнет до конца текущего года. А вот то, что возглавлю её я лично, это лишь слухи. Во главе нового ведомства встанет лично император, я же буду лишь одним из его заместителей по общим вопросам.
– Ответил я.
– Даже так? Удивил... И как же назовут это ведомство и за что оно будет отвечать?
– Волконский подобрался, словно волк, готовый запрыгнуть на добычу.
– Названия не знаю... Да и никто пока что не знает - император пока что и сам не определился... А зона ответственности у ведомства будет максимально простая - контроль Пустошей и их изучение.
– Пожал плечами я.
– О чем-то таком я и думал... Да и какая разница, как ведомство назовут...
– Князь положил руку на подбородок.
– Константин примет решение сам до конца октября, как он сказал.
– Пожал плечами я.
– Что ж, тогда нам остаётся только ждать официального объявления.
– Выдохнул князь.
– Я думаю, что ждать нам не так уж и долго, Аркадий Борисович. Всё-таки, уже конец сентября на носу... Думаю, уже через месяц император объявит о своём решении.
– И то верно...
– Кивнул Волконский, - Ладно, заболтал я тебя, ступай к государю, он уже должен быть в своём рабочем кабинете, так что не ищи его в бальном зале...
– Благодарю, Аркадий Борисович.
– Кивнул я и двинулся обратно в зал.
Волконский остался в одиночестве на балконе, все ещё укрытый Пологом Тишины, окунувшись в собственные мысли, а я вернулся в шумный зал. Пройдя мимо закрытых ростовых окон, я приблизился к дверям бального зала, когда почувствовал чужой взгляд на себе. Замерев на месте я обернулся в сторону смотрящих. В дальнем конце зала, на парадной лестнице замерли Великий Князь Михаил Васильевич и великая княжна Екатерина Александровна. Оба явно о чем-то переговаривались, не сводя с меня взглядов. Поняв, что я их почувствовал, Михаил Васильевич широко улыбнулся и кивнул. Я ответил зеркальным жестом и покинул зал.
С недавнего времени мне разрешили полностью самостоятельное передвижение по императорскому дворцу без всякого сопровождения. Видимо, милость императора позволила мне стать немного самостоятельнее, чем дозволялось раньше, на вотчине императорской семьи...
Дворцовые стояли на каждые пятьдесят метров по этажу, у начала центральной лестницы и каждом этаже... Не смотря на праздничную атмосферу во дворце, посвящённую Дню Осеннего Равноденствия, меры безопасности после, откровенно говоря, успешного теракта годовалой давности были подняты и продолжали сохраняться. Все дворцовые были вооружены не только собственным Даром и наработанными навыками, но теперь еще щеголяли и короткоствольным огнестрелом, от которого топорщились пиджаки, и специальными артефактными браслетами на обеих руках...
Поднявшись на третий этаж, я приблизился к паре гвардейцев из Первого Стрелецкого Полка, что стояли «на часах» у дверей рабочего кабинета императора...
– Волков Матвей Александрович к Его Императорскому Величеству Константину.
– Сказал, приблизившись к паре караульных, застывших на местах, словно статуи.
Не произнося ни слова, стрельцы разошлись в стороны от дверей, и один из них приоткрыл дверь в кабинет, приглашая пройти.
Я зашел внутрь святая святых империи. Константин ничего не изменил в рабочем кабинете отца, оставив все, как было при Александре. Сам молодой император развалился в одном из мягких кресел, закинув ноги на журнальный столик, предварительно скинув черные, до блеска начищенные туфли. Белый китель расстегнут на половину, на поясе покоится расстегнутая пряжка, белые перчатки и пачка сигарет сиротливо пристроились рядом с ногами на столике. На животе юного императора покоилась тяжелая пепельница, выточенная из цельного куска янтаря. Внутри чаши уже валялась пара окурков, а новая сигарета была между указательным и средним пальцами левой руки. В правой руке Константин держал пачку бумаг с гербом Военного Приказа на оборотной стороне. Времени у Кости на все дела критически не хватало, поэтому он ознакамливался с докладами ведомств в такие моменты без встреч и переговоров последние полгода, как он сам мне однажды сказал...
– Константин.
– Позвал я своего сюзерена, так как он даже не обратил внимание на открывшиеся двери и гостя в своем кабинете.
– А?! А! Матвей, дружище, проходи - садись! Сейчас кофе принести уже должны! Прости, я тут немного
– Константин скинул ноги со столика, сев прямо, предварительно подняв пепельницу, и кивнул на пачку сигарет , - Угощайся.
– Спасибо, нет желания. Так и пристраститься недолго. А курение ни к чему хорошему не приводит.
– Усмехнулся я, присаживаясь напротив императора всероссийского.
– Ты же Лекарь! Уж не тебе бояться никотина!
– Усмехнулся Костя, крепко затягиваясь и выпуская сизый дым через нос.
– Физически я вполне смогу избавить себя от последствий курения, а вот психологическую привязку убрать гораздо сложнее.
– Усмехнулся я в ответ, - Так что не буду вешать на себя новый крючок. Что читаешь? Интересные сведения?
– Скорее сказочные.
– Кивнул на лёгшую на низкий столик пачку бумаг правитель империи, - Тут доклад от армейцев по Якутской Пустоши. О том, как браво и храбро генералы командуют солдатами и отражают нападения демонов и измененных магией тварей, пока инженеры строят линию обороны. Только я утром читал обширный доклад от Кобылина по всем Пустошам. И там прямые доказательства о том, что некоторые генералы не только воруют из казны, но и не грешат «мясными приказами».
«Мясными приказами» называли действия высшего командования по подавлению начавших появляться крупных очагов сосредоточения демонических тварей в Пустошах. Несмотря на существование Одаренных, их критически не хватало на всех фронтах, и некоторые генералы принимали решение, так сказать, «закидать чудищ шапками», если очаг сосредоточения появлялся в зеленой или желтой зоне Пустошей, где огнестрельное оружие еще действовало и не было рисков случайной детонации боеприпасов. Константин, как император и верховный главнокомандующий, такое отношение к солдатам не принимал, но и для наказания зарвавшихся генералов, жадных до славы и орденов, нужны были доказательства. Вот Костя и подписал под это дело Тайный Приказ. Кобылин взялся за дело основательно. Результатом стало то, что уже трое генералов от инфантерии тихо сгинули от «несчастных» случаев. У первого сердце остановилось, второй сжег свой источник, третий просто сгинул в Пустоши... Понятливые поняли все правильно и быстро перестали рваться за высшими имперскими наградами. Но некоторые были либо слишком смелыми, либо слишком глупые... В итоге, работа князя Кобылина продолжилась... Теперь, судя по всему, список погибших генералов пополнится...
– Новый гений тактики и стратегии?
– Понимающе кивнул я.
– Сразу двое. Уже оптом идут.
– Поморщился Костя, потушив в янтаре очередной окурок.
В дверь тихи постучали, после чего стрелец приоткрыл ее и аккуратно заглянул. Получив от императора разрешение молчаливым кивком, к нам в кабинет впустили молодую служанку с подносом, на котором разместился кофейник и две чашки. Оставив поднос на столике, служанка поклонилась и быстро упорхнула обратно. Костя проводил девушку мягким взглядом, буквально не сводя глаз с прямой спины девушки.
– Так и байстрюков настрогать недолго, государь. Что будем потом делать? В смутном времени жить?
– Усмехнулся я.
– Ну, я же не дурак, предохраняюсь.
– Подмигнул Костя, - Тем более, что я - молодой крепкий мужчина. Организм требует свое, так сказать... Как, кстати, у тебя дела с Хмельницкой?
– Никак.
– Буркнул я, - Меня до сих пор к ней не пускают. Точнее, она сама не хочет меня видеть, как мне теперь кажется, по непонятной мне причине.
С Яной действительно было все непонятно. Вроде бы как я не помнил ничего, чем мог бы ее обидеть, но как результат, после спасения с Куршской Косы, я так и не смог ни разу с ней встретиться и нормально поговорить. Врачи в научном институте изучения Одаренных отбалтывались от меня своим «карантином», который уже откровенно выглядел тупой отмазкой, потом одна санитарка мне рассказала, что Яна вообще никого не хочет видеть, общается только со своим психиатром, а тот несколько раз говорил о какой-то серьезной моральной травме пациентки со своими коллегами, когда санитарка убиралась в ординаторской. Я, прекрасно понимая, что мозг человека - очень сложная штука, решил не форсировать события, то терпение уже было откровенно на пределе...