Фаворит Марии Медичи
Шрифт:
– Предатели достойны смерти, – нахмурился его собеседник. Отец казненного преступника приходился Арману крёстным. Так что каждое напоминание о казни Шарля Бирона заставляло его внутренне сжиматься. – Говорят, в сговоре с Бироном была Генриетта д’Антраг – любовница короля.
– И Шарль де Валуа – бастард Карла Девятого, ее единоутробный братец. Шарля Генриетта отмолила ночью в спальне, а за беднягу Бирона раздвигать ножки было некому, вот голова его и полетела с плеч, – заметил Анри. – Право, жаль, он хороший полководец. Савойю разделал
– Это прекрасное завершение Вервенского мира, – согласился Арман. – Мир с Испанией нужен как воздух.
– Вы в самом деле так думаете? – вытаращился на него Анри. – Без войны – такая скука! С Испанией мир, с Савойей мир, с проклятыми гугенотами – мир! Даже с иезуитами наш король поладил. Я лично надеюсь, что мне будет где разгуляться, когда я закончу академию. Может, испанский король опять нападет? Или итальянцы, как при Франциске? А вы, маркиз? Вы же собираетесь в армию, если не ошибаюсь?
– Я надеюсь, с Божией милостью, получить патент лейтенанта инфантерии, – заметил маркиз.
– Только-то? Я надеюсь получить как минимум полк и как максимум – армию, – расхохотался Анри, встряхивая кудрями. – Присоединяйтесь ко мне, будем воевать вместе!
Арман не успел ответить, потому что из окна второго этажа показалась самая красивая из виденных им дама – c очень белым лицом и очень темными волосами, небрежно заколотыми жемчужным аграфом – и радостно улыбнулась, блеснув жемчужными же зубками:
– Герцог, мы счастливы, что вы и ваш спутник пожаловали в нашу скромную обитель… Луиза, у нас гости!
Тщательно подавляемый трепет мешал маркизу как следует оглядеться, так что первые минуты остались у него в памяти какой-то россыпью зеркальных осколков, отражавших то улыбку на пунцовых губах Маргариты и ее глубокое декольте, то малиновый блик от бокала бургундского, играющий на лице Анри, то красный шелк на стенах, то лютню палисандрового дерева в руках Луизы, то гравюру с соитием Геркулеса и Деяниры…
– Маркиз, сделайте же со мной то, что Ахилл – со своей дамой, – Маргарита положила его руку себе на бедро, и он стиснул скрипящий шелк, едва не оторвав подол.
– Это Геракл. Он в шкуре Немейского льва – вон хвост, – пробормотал Арман машинально.
– О, маркиз, простите мне мое невежество… – округлила глаза дама. – Сейчас найдем и Ахилла.
Она принялась листать альбом с гравюрами настолько вольного содержания, что Арман почувствовал, что ему совершенно неважно, Геракл там, Ахилл или Папа Римский – так налился тяжестью пах, взывая к ласкам.
И Маргарита не замедлила прийти на помощь. Маленькая белая ручка, быстро и ловко выпростав из одежд, уверенно ухватила готовое лопнуть орудие и потянула на кровать, укладывая кавалера меж раздвинутых ног – задрать ей юбки Арман смог самостоятельно. А вот раздеться – уже нет, и после минутных содроганий чувствовал, как ползет пот по вискам и спине, как резко пахнет чужими волосами подушка, как пуговицы его дублета царапают
– О, маркиз, вы взломали мои ворота, даже не постучавшись, – тяжело дыша, сказала Маргарита. – Вы – настоящий сын Марса, и я надеюсь еще не раз быть сраженной вашей пикой…
Арман скатился с нее, что-то неразборчиво промычав, но тут же вскинулся – к постели подошел Анри, в одной рубахе до колен, победно салютуя кубком:
– Я в вас не сомневался, дорогой друг! Выпьем же за любовь! – он проследил, чтобы Арман выпил все до дна, и принялся ласкать Маргариту, казалось, ничуть не удивленную таким поворотом дел. Медленными движениями крупных губ Анри трогал маленький вишневый сосок, одной рукой сжимая грудь, а другой – снова задирая женщине юбки.
Его сорочка спереди оттопырилась и намокла, обтянув набухшую головку, крупную и темную – Арман отвел глаза, вновь почувствовав смятение.
– Милый маркиз, вам жарко… – проворковала над его плечом вторая дама, подойдя со спины, и споро начала расстегивать на нем дублет, вскоре полетевший на ковер – вместе со штанами и чулками, оставив кавалеру только сорочку, а затем опустилась перед ним на колени, лаская губами его срамные места.
Помутившимися глазами Арман смотрел на золотистый пробор Луизы, на развившиеся пряди, мерно колышущиеся в такт ее движениям, на смоляные волосы Маргариты, что змеились по подушке в такт толчкам Анри… Белые руки комкают сорочку на широкой спине герцога, обнажая крепкие ляжки в штриховке темных волосков и повязку над коленом – след схватки у моста Сен-Мишель…
Низкий стон Маргариты перешел в крик, Анри задвигался чаще – Арман зажмурился и едва не рухнул на колени от неистового наслаждения, белым огнем вспыхнувшего под веками.
– Два-два, – подвел итог Анри, когда Арман, еле передвигая ноги, ведомый за руку Луизой, рухнул на кровать с другой стороны. – Дамы, мы вас не утомили?
– Еще чего! – возмущенно воскликнула Луиза, разливая по кубкам следующую бутылку. – Я слышала, некая прекрасная собой жена адвоката из Пуатье так впечатлилась речью пастора-гугенота, что отдалась шести школярам прямо под виселицей на Старом рынке – лишь бы каждый прочитал на память по куску проповеди! И услаждала братьев по вере покорно и с улыбкою, в то время как католику не удалось бы получить у нее ни одного поцелуя, даже за дублон. Неужто мы уступим гугенотке?
– Ни за что, – хрипло протянула Маргарита, протягивая руку за вином. – Мой любезный Анри, вы проявите стойкость?
– Стойкость я проявлю, – Анри наклонился и запечатлел на губах Маргариты долгий поцелуй. – Но проповеди – не моя стезя.
– Ах, проповеди нам прочитает каноник Нотр-Дама, что захаживает сюда по четвергам, – утешила его Луиза. – Он и в постельных делах хорош, и в речах – хоть и уродлив, что твоя мандрагора!
– Скуфья и скуфейники… – презрительно процедил Анри, осушив кубок. – То ли дело армия!