Фаворит смерти 2
Шрифт:
Герцен вновь ойкнул.
А потом начал остервенело топтать телефон ногой, в считанные мгновения превратив его в груду осколков.
— Запись велась дистанционно, — ответил я. — Так что смысла в этом нет — все материалы уже у Бартынова.
— Я тебя… — прошипел Герцен, брызжа слюной.
— Это всего лишь морок, — усмехнулся я. — Ничего ты мне не сделаешь. А вот тебе советую убираться отсюда поскорее — люди Бартынова уже выехали сюда.
Мои очертания вновь поплыли — я не удерживал магический конструкт, так как он был
Григорий отпустил морок, начал оглядываться.
— Где ты? — прокричал Герцен. — Где ты сам? Покажись! Выйди ко мне! Поговорим — с глазу на глаз.
— Разбираться с тобой будет отец Никиты — это будет по справедливому.
— Я… тебя…
Герцен начал пятиться. Потом рявкнул на своих дуболомов:
— Чего стоите?! Живо нашли его!
Те ринулись исполнять приказ.
Сам Герцен испуганно оглянулся. У дальних кустов показались тени. Я не сомневался, что это бартыновские солдаты.
— Выходи! — вновь произнес Григорий, но уже не так уверено. — Давай, выходи!
А потом и вовсе, едва вновь зашевелились кусты, рванул наутек.
— Стой, паскуда! — крикнул я и Герцен от страха припустил еще быстрее.
Споткнулся, растелился, глухо ударившись лицом об асфальт. Нос и губы расквасились в кровь, Герцен вскрикнул, сквозь слезы начал проклинать меня. С трудом поднявшись, вновь рванул прочь.
Магический морок развеялся окончательно. Агнета, придя в себя, продолжала смотреть на то место, где еще совсем недавно валялся я с перерезанным горлом. Теперь же там ничего не было, что бы напоминало о жуткой расправе. Девушка, кажется, ничего не понимала.
Я стряхнул с глаз остатки морока — когда делаешь его на расстоянии, тяжело выходить в нормальное свое состояние. Кажется, что ты до сих пор там, в самом гуще событий.
Но наваждение кончилось. Я моргнул пару раз, огляделся. Я по прежнему находился в том же месте, где и был до этого. Дуб все так же стоял рядом и я держался за него, пытаясь удержать точку опоры. Агнета была далеко, как и сама лавочка, возле которой было назначено свидание. Ее состояние чем-то напоминало мое. Девушка была растеряна.
Герцен ругался где-то левее.
«Зря ты его не убил», — с сожалением произнесла Смерть.
«Разве ты не помнишь, что я говорил? Я не хочу превращаться в тебя. Не мне судить его, а отцу Никиты. Он и решит, что делать с Герценым».
Смерть покачала головой. Осмотревшись, злобно прошипела:
«Гадкое место!»
«Место силы», — возразил я.
«Слишком светло. Не люблю свет!»
Усталость навалилась волной. А вместе с ней и начался откат. Была мысль воспользоваться силой Смерти, но я сдержался. Дойти до машины хватит силенок, а значит использовать запретные резервы ни к чему.
Одно дело было сделано. Теперь осталось разобраться еще с одним, не самым простым.
«И все-таки зря ты его не убил, — вновь начала сокрушаться Смерть, понуро следуя за мной. — Герцен пропитан чернотой,
«Думаю, у тебя в скором времени будет возможность это сделать», — ответил я, видя, как дальние кусты разошлись и оттуда выскочил бартыновский боец.
В руках у него был автомат.
Увидев меня, солдат на некоторое время остановился, потом кивнул и пошел дальше. Я не сразу понял его жест. И только через некоторое время сообразил, что это был один из тех охранников, которые были со мной во время разборок с Кондором. Именно этот охранник рассказывал про суровые будни азиатских убийц.
Уже выходя из парка, я услышал отчаянный крик Герцена.
— Отпустите меня! Вы что себе позволяете?! Я сын боярина Нижней палаты, я Григорий Герцен! Отпустите, я сказал! У вас будут крупные неприятности!
На душе полегчало от этого крика.
С трудом, уставший, но с чувством выполненного долга, я добрался до машины, сел в нее и лишь смог произнести:
— Поехали домой.
Потом обессилено отрубился.
Проснулся я когда машина уже подкатила к дому.
— Приехали, Максим Петрович, — в полголоса произнес водитель.
— Хорошо, — кивнул я, потирая глаза. От поездки в неудобном положении ногу отсидел и теперь ту словно пронзали тысячи иголок.
К ужину я не успел. Нианзу начал суетиться вокруг меня, предлагать накрыть стол или хотя бы принести что-нибудь покушать в комнату, но я отказался. Есть не хотелось.
— Ну хотя бы чаю? — не унимался китаец.
— Хорошо, чай можно, — понимая, что просто так Нианзу не отстанет, согласился я.
Довольный собой, слуга удалился и уже через пять минут в комнате у меня стояла тележка с фарфоровый чайничек чаем, на которой, кроме самого напитка, находилось также с десятка два различных закусок.
— Это что? — спросил я, разглядывая еду.
— Это к чаю, — улыбнулся Нианзу.
— Спасибо, — ответил я. — Большое тебе спасибо.
Забота Нианзу тронула меня.
Китаец поклонился.
— Желаете что-то еще, Максим Петрович?
— Да, — кивнул я. — Мне бы телефон сотовый новый…
— Еще один?! — на мгновение глаза китайца округлились.
— Да, еще один. С прошлым случилась неприятная история.
— Едите вы их что ли? — притворно проворчал китаец. Потом, улыбнувшись, ответил: — Хорошо, я все сделаю.
Нианзу вновь поклонился и вышел.
Аппетит, как известно, приходит во время еды. Стоило мне только взглянуть на тарелочки, как в животе голодно забурчало. Канапе с камчатским крабом, зубатка в сливочном соусе, цветная капуста в горчичном соусе, горячие бутерброды с картофелем и сыром, чебуречки с ягненком, индюшачья грудка, рулет со свинины со шпинатом и яйцом, морковный кекс, шарики клубничного сорбета — я смотрел на все это и рот мой полнился от слюны.