Фаворит. Сотник
Шрифт:
Плевать, что он сейчас врал. Главное, отвести грозу. А с остальным можно будет разобраться после. И еще. Ни в коем случае не высовываться. Не хватало еще, чтобы царевна слетела с нарезки. И вообще подальше держаться от этой красотки. Интересно, поверила?
Хм. Похоже, получилось-таки избежать серьезных неприятностей. Вон как царевна подобралась и преобразилась. Ни растерянности, ни злости, только ликование, удовлетворение и надежда на будущее. Нет, точно в этой головке засел не один десяток рыцарских романов и всевозможных любовных историй. Этот мир уже знает
– Я буду ждать, Ваня, – мило улыбнувшись, с детской непосредственностью произнесла она.
Потом вдруг стала собранной. Ну или хотела казаться таковой. Потому как игра читалась на ее лице, как в открытой книге. Обежала взглядом мастерскую, задержавшись на все еще открытом футляре с оружием.
– Так. Я возьму вот эти пистоли, – деловито заявила она.
– Царевна…
– Лиза. Когда мы одни, называй меня Лиза. К чему перед самими собой-то таиться.
Вот же з-зараза малолетняя. Свалилась на его голову. Но тут уж ничего не поделаешь. Нужно разруливать и делать выводы на будущее. Герой, блин, любовник!
– Прости. – Вот так, нейтрально, без имени, благо тут не заморачиваются с обращением на «вы». – Я просто хотел сказать, что тебе сделают другие.
– С этими что-то не так?
– Все так. И работают они исправно, и бой у них точный. Просто эти я делал как образцы. На них нет никакой отделки, одно лишь воронение. Не пристало деве твоего положения.
– Ты их сам делал? – внимательно посмотрела на него царевна.
– Да.
– Я возьму эти, – решительно произнесла она.
Ивану оставалось только мысленно пожать плечами. Господи, что тетка, что племянница – одна кровь, одни повадки.
– Сколько я должна тебе за них?
– О чем ты? Это подарок, – искренне возмутился Иван.
– Прости. Как-то не подумала, – зардевшись от удовольствия, произнесла девушка, принимая футляр с пистолями и прижимая его к груди.
Ну и какого стоим? Чего застыла, как изваяние? Пистолеты получила, как и намек на вечную любовь и преданность. Пора отчаливать. Ага. Как бы не так.
– Ваня, коли любишь, поцелуй меня. – И эдак преданно смотрит, как собачонка.
Господи, вот пришиб бы самого себя за такое. Но… Бог весть, может, это и глупость величайшая, ну вот не видел он иного выхода.
Иван приблизился к девушке, взял ее запрокинутую головку в свои большие ладони и, склонившись, запечатлел на ее устах быстрый и легкий поцелуй. Настолько быстрый, что едва успел почувствовать ее горячее дыхание и инстинктивно раскрывшиеся ему навстречу губы. Нет, об опыте тут говорить не приходилось, это он почувствовал еще в первый раз. Но вот страсти в этой юной особе просто в избытке.
Лиза, замерев, простояла еще несколько секунд, после того как он отступил от нее. При этом глубоко дышала, высоко вздымая грудь. Наконец с ее глаз сползла поволока, и появилось сожаление, смешанное с откровенным торжеством. Еще раз глубоко вздохнув, она в упор посмотрела на Карпова:
– Я буду ждать, Ваня. Что
– Я постараюсь, – вновь искренне заверил Иван, вкладывая в эти слова свой смысл.
Озарившись шальной и задорной улыбкой, стрельнув в него напоследок лукавым взглядом, девушка резко развернулась и вихрем вылетела из конторки. Ивану только и оставалось, что облегченно вздохнуть и опуститься на табурет.
И что это было? Вот как теперь выкручиваться из ситуации? Ой, нет, это дело лучше переспать. А еще лучше промыть чем-нибудь покрепче, чтобы мозги сначала сверзились, а потом вновь встали на место. Идея, кстати, не из самых глупых. Ничего не станется, если он разок забьет на службу.
Лизавета же выпорхнула из цеха в весьма приподнятом настроении, прямо-таки лучась счастьем. При этом она прижимала к груди деревянный футляр с пистолетами, и стрельцы рассудили так, что она получила то, чего очень сильно хотела.
Конечно, получила! И пистоли в том числе. Потому как они его работы. Самолично изготовленные. У тетки есть карабин личной выделки Ивана, пистоли же – уже с серебряной насечкой и резными рукоятями, а потому чисто его работой не являются. А теперь и у Лизы есть такой подарок. И это лишь начало!
Довольная, царевна устроилась в легкой карете и метнула в находящуюся там Анюту победный взгляд. Вот только преданная служанка вовсе не разделяла настроение своей госпожи. Она не одобряла ее идею прийти и попросту открыться сотенному. Глупо же. Одно дело – вздохи и ахи в темном уголке и совсем иное… Нет, об этом Анюта и помыслить не могла. Шалости шалостями, но что тут может начаться… Правда, и помешать царевне она также не могла.
– Ну! Что я тебе говорила! – когда карета тронулась, подавшись к Анюте, жарко зашептала царевна. – Он меня любит. Просто тетка Ирина такая прилипчивая, что он не знает, как от нее избавиться…
И девушка увлеченно принялась рассказывать о том, что произошло в тесной конторке. Она пребывала на седьмом небе от охватившей эйфории, а потому поведала верной Анюте все до мельчайших деталей. И о первоначальной холодности, и о том, как его сердце растаяло и он все же ей открылся, запечатлев на ее устах страстный долгий поцелуй. Ну, преувеличила малость, эка невидаль. И вот пистоли от него в подарок, самолично выделанные.
Однако служанка не спешила радоваться за свою госпожу. Наоборот, ею тут же овладела нешуточная тревога. Да что там, она буквально ужаснулась.
– Ты что, Анюта? – удивилась царевна.
– Лизавета Дмитриевна, ты пока в той мастерской была, тут появлялся денщик братца твоего, Алексашка Меншиков.
– Странно. Я его не видела. Впрочем, не удивлюсь, если я сейчас и мимо батюшки пройду. Такая я счастливая, – мечтательно вздохнула она.
– Действительно странно, что ты его не видела, царевна. Ведь он заходил вовнутрь. Только пробыл недолго. Добежал до коня, вскочил в седло и был таков.
– Глеб, останови! – постучав в потолок кареты, приказала Лиза.