Фаворит
Шрифт:
– Ты попадешь обратно в больницу, если будешь утомляться, – мягко упрекнула она меня и без всякого перехода предложила Лоджу и отцу кофе.
Я был рад перерыву в разговоре, мне бы не хотелось сейчас обсуждать с ними меры, которые предстоит принять для поимки мистера Клода Тивериджа. Каждое мое небольшое продвижение в этом направлении сопровождалось возмездием, это верно. Но зато в каждой встречной его акции я находил улику. Моя заблудившаяся память все еще прятала от меня нечто важное, за что я заплатил падением в Бристоле, но это не уменьшало моей решимости довести дело до конца.
Я
Глава 11
Джо Нантвич нашел снайпера первым.
Через восемь дней после визита Лоджа я поехал на скачки в Западном Суссексе, предварительно заглянув в свою лондонскую контору. Синяки побледнели и сошли, ребра и ключица не беспокоили меня больше, и даже постоянная головная боль стала постепенно проходить. Я, насвистывая, вошел в раздевалку и передал Клему свой новый шлем, который я этим утром купил за три гинеи у Бейтса на Джермин-стрит.
Весовая была пуста, и отдаленный гул, доносившийся сюда, указывал, что первая скачка в разгаре. Клем, прибиравший раздевалку после бури, которой обычно сопровождается переодевание жокеев в цвета скачек, их выход на весы и в паддок, встретил меня тепло и пожал мне руку.
– Рад, что вы вернулись, сэр, – сказал он, взяв шлем.
Он написал мое имя шариковой ручкой на кусочке лейкопластыря и приклеил его к блестящей поверхности шлема.
– Надеюсь, вам не скоро понадобится новый. – Он прижал пластырь покрепче большим пальцем, – Завтра я начинаю работать, Клем, – сказал я, – Можете принести мое снаряжение? Большое седло. Проблемы веса не существует – я скачу на Адмирале.
– Наилегчайший вес, – сказал Клем покорно. – И куча свинца, к которому Адмирал не привык. Майор Дэвидсон вряд ли когда-нибудь нуждался в этом. – Клем искоса бросил на меня оценивающий взгляд и добавил:
– Вы потеряли фунта три-четыре, по-моему.
– Это к лучшему! – сказал я весело, поворачиваясь к двери.
– Да, одну минуту, сэр, – сказал Клем. – Джо Нантвич просил передать, что он хочет сообщить вам что-то важное.
– Да? – сказал я.
– Он спрашивал вас в субботу в Ливерпуле, но я сказал, что вы, может быть, приедете сюда, поскольку мистер Грегори упоминал на прошлой неделе, что завтра вы будете скакать на Адмирале. – Клем рассеянно поднял седло и разглаживал его рукою.
– А Джо не говорил, что именно? – спросил я.
– Да, говорил. Он хочет показать вам кусок коричневой оберточной бумаги, на котором что-то написано. Он сказал, что это вас заинтересует, хотя я не вижу в этом ничего интересного. Про какой-то курятник, если я правильно понял. Он вытащил эту бумажку в раздевалке в Ливерпуле, расправил ее на скамейке, аккуратно сложил и сунул во внутренний карман пиджака. И при этом хихикал. По-моему, он немножко выпил тогда, но ведь это было после Национальных скачек, тогда все выпили. Он сказал, что там на бумажке сплошная тарабарщина, но что это может оказаться уликой, почем знать? Я спросил, уликой против чего? Он не хотел сказать, да и я сам был слишком занят, чтобы возиться с этим.
– Я
– При нем. Он только что похлопывал себя по карману, спрашивая, здесь ли вы, и я слышал, как бумажка там шуршала.
– Спасибо, Клем, – сказал я.
Скачка кончилась, победителя повели расседлывать, и от трибун сюда, к весовой, устремились сотни возбужденных болельщиков. Я стоял у двери, ожидая Джо, и прислушивался к разговорам. Я узнал, что Ливерпуль всех разочаровал, а для человека, который рассказывал, явился чистейшим убытком. Я там не был, я был слишком занят, нарабатывая собственные плечевые мускулы с целью вернуть утраченную силу.
Сэнди на ходу похлопал меня по спине и сказал, что чертовски рад опять видеть на горизонте мою физиономию и что я похож на плохого актера, играющего Человека, Который Смеется.
– Ты видел Джо? – продолжал он. – Он тут все пищал, что ты ему нужен.
– Да, мне передали, – сказал я. – Я его как раз жду.
Двое журналистов кинулись расспрашивать меня о моих планах и об Адмирале для утреннего выпуска газет. Сэр Кресвелл Стампе удостоил меня кивком своей изящной головы и характерным оттопыриванием верхней губы, что у него обозначало улыбку.
Удовольствие, которое я испытывал, снова окунувшись в родную стихию, было несколько испорчено Дэном, шагавшим по лужайке с потрясающе красивой девушкой. Он без умолку что-то рассказывал ей, а она доверчиво поднимала к нему лицо и смеялась. Это была Кэт.
Увидев меня, они ускорили шаг и подошли ко мне улыбаясь.
Это была удивительно красивая пара, оба черноволосые и грациозные, – все-таки они необычайно подходили друг другу.
Кэт, уже привыкшая к моему шраму, который она хорошо разглядела во время ленча несколько дней назад, приветствовала меня коротким: «Кого я вижу!» В тоне ее – увы! – не было и намека на любовь и тоску. Она взяла меня под руку и попросила пройтись с ней и Дэном вдоль скаковой дорожки, она хотела наблюдать за следующей скачкой у рва с водой.
Я взглянул на Дэна. Он чуть улыбнулся, но его темные глаза смотрели на меня непроницаемо и неприветливо. Мои собственные мускулы тоже ведь невольно напряглись, когда я увидел его с Кэт. В данный момент я понимал его чувства.
Поэтому моя следующая фраза была продиктована не только желанием настичь Клода Тивериджа, но и беспокойством за судьбу нашей дружбы с Дэном.
– Я не могу, – сказал я. – Я должен найти Джо Нантвича. Может быть, после.., если вам наскучит там гулять.
– Хорошо, Аллан, – сказала она. – А может быть, мы потом вместе выпьем чаю? – Она повернулась, чтобы идти, и сказала мне через плечо:
– Еще увидимся. – В этих словах и сопровождавшей их улыбке мне была ясно видна насмешка над ревностью, которую она во мне возбуждала.
Наблюдая за ними издали, я забыл о Джо и теперь пошел искать его. Ни в весовой, ни в раздевалке его не было.
Пит вырос надо мной, как башня, когда я вернулся на свой пост у дверей. Он приветствовал меня, как давно потерянного друга. Шляпа на его большой голове была сдвинута на затылок, широким плечам было тесно в пиджаке. Он добродушно оглядел мое лицо.