Фаворитка месяца
Шрифт:
– Его задержали. Все в порядке. Какой-то псих, очевидно, из зависти. Они отобрали у него оружие. Все в порядке. Мы вне опасности, если только какой-нибудь актер не убьет нас в паническом бегстве.
– С Лайлой все в порядке?
– Не думаю. Ранена в грудь. Рана серьезная, Но будем надеяться, не фатальная.
– О Боже! – вздрогнула Джан. Шарлин заплакала.
Затем до них добрались люди Джеральда Ла Брека. Пошли разговоры о запасном выходе, заговорах и снайперах, но Джан уже не слушала. У нее снова начался озноб, как это случилось с ней утром, но только на этот раз женщина
– Джан плохо! – воскликнул Дин, и она почувствовала наплыв благодарности за то, что молодой человек это заметил. Тогда Брюстер снял пиджак, набросил ей на плечи и обнял. Джан закрыла глаза, а Мур что-то бормотал. Она положила голову ему на плечо. Они выбрались из театра. На улице выли сирены и вспыхивали огни полицейских машин и камер. А затем наступила тишина.
Брюстер не отходил от Джан целых два дня. Они были в Беверли Уилшир, в угловой квартире, пока не выяснилась правда об убийце. Брюстер разговаривал с ней, читал ей, но большую часть времени Джан дремала. Он отключил телевизор и не допускал к ней ни звонков, ни газет, но на второй день рассказал все о Лайле. Джан в шоке и изумлении слушала и плакала. Брюстер держал ее за руку, пока она не уснула, и ей казалось, что она может проспать так целый месяц.
Брюстер не позволял Джан вставать с постели иначе как для вылазок в ванную. Он вызвал горничную, позволил поговорить с Шарлин, но не допускал никого другого. Это было облегчением.
Наконец Джан уселась на кровати и вымучила улыбку.
– Ты прекрасный доктор, – проговорила она. Брюстер покачал головой:
– Нет, я превосходная сиделка, как и ты.
Джан подумала, как много воды утекло с тех пор, как она была сиделкой. Казалось, прошли десятилетия.
– Тебе лучше?
– Намного, со мной все в порядке, правда.
– Так, здесь некто хочет повидаться с тобой. Он ошивался в холле два дня. Мне не хотелось отсылать его домой.
– Сэм? – спросила Джан и почувствовала, что краснеет. Брюстер кивнул.
– Ты хочешь с ним встретиться или мне стоит отправить его домой? Джан вздохнула:
– Я уже дважды отсылала его назад. Лучше пусть придет. Извини.
– Ну что ты. Это ведь твоя жизнь, Джан. Незачем извиняться. Ты мне ничем не обязана.
Брюстер вышел.
«Наверное, я дерьмово выгляжу, – подумала Джан, а затем разозлилась на себя. – О, да какое кому дело, как я выгляжу? Сэм? Но он для меня больше ничего не значит».
Она подняла голову. Сэм молча вошел в спальню.
– С тобой все в порядке? Я просто поверить не могу. Мне надо с тобой поговорить.
Джан кивнула. Сэм подошел к постели.
– Боже, когда я увидел по телевизору убийцу, я сразу же понял, что не вынесу, если с тобой что-нибудь случится, Мери Джейн. Я… Я не знаю, что мне надо тебе сказать, чтобы ты ко мне вернулась, не знаю, что ты мне скажешь, но я знаю, что на свете нет абсолютно никого, кроме тебя, на ком я хотел бы жениться.
– Жениться? – Джан почти лишилась слов. – Выйти за тебя? Да я видеть
– О, я понимаю, что ты должна была пережить, пока «Рождение» не стало таким хитом. Но теперь ты видишь, что было необходимо…
– Ты что, свихнулся? – спросила Джан. – Ты окончательно рехнулся?
– Послушай, мы оба делали вещи, которыми не можем гордиться. Но ведь еще не поздно…
– Вот тут ты ошибаешься на все двести десять процентов. Мы опоздали на годы.
– Джан, все, что ты сказала, каждое слово – правда. Я во многом виноват. Я много думал и знаю теперь, чего хочу. Я хочу тебя, никого кроме тебя. Давай забудем все остальное. – Сэм взял ее руку. – Жизнь слишком коротка, чтобы ее растрачивать.
Джан посмотрела на него. И что она в нем любила? Внешность? Эгоистичность? Его легкий мелкий стиль? Мелкое остроумие? Как мелка была она, заботясь об этом человеке!
– Ты прав, – сказала она наконец. – Жизнь слишком коротка, чтобы ее растрачивать. Именно поэтому я не хочу тратить на тебя ни минуты больше.
До третьего дня Брюстер не позволял ей смотреть телевизор. В новостях показали целый раздел, посвященный событиям на церемонии вручения «Эмми». Джан смотрела эпизоды о том, как она, Лайла и Шарлин прибыли для получения «Эмми», как они шли к своим местам. Просто ужас. Кому нужно просматривать это раз за разом? Почему это нравится публике? Смотреть на смерть идола? Ложного идола? От этого Джан стало плохо. У нее даже заболел живот.
– Ну что ж, как доктор, я дам тебе лекарство, которое всегда предлагала моя мать, – улыбнулся Брюстер и вызвал горничную.
Джан выпила стакан простого старого имбирного эля, в этот момент у нее впервые мелькнула догадка об убийце. И вот на экране наплыв – это Нейл Морелли.
16
Джан простилась с Брюстером у входа в свой дом. Мысль о прощании в аэропорту слишком напоминала ей прошлое расставание с Нейлом там, в Нью-Йорке. Она вздрогнула.
– Тебе холодно? – спросил Брюстер.
Джан улыбнулась его заботе. Словно зима с убийственным морозом спустилась на всех них, но Голливуд безжалостен, а погода приятна и успокаивающа.
– Нет, со мной все в порядке, и я буду о'кей. – Она запнулась, так как не была в этом слишком уверена. Зачем же лгать? – Послушай, Брюстер, я не знаю, как смогу тебя когда-нибудь отблагодарить…
– Ну, я думаю, ты уже это сделала. Мур смотрел себе под ноги.
– Нет, мне кажется, ты заслужил больше, чем просто слова.
– Вероятно, мне действительно надо решить с этими ботинками, – попробовал отшутиться он, но понял, что это не проходит и добавил: – Но на то ведь и существуют друзья.
С этими словами он приподнялся на цыпочках и поцеловал ее, всего лишь раз и очень нежно, в губы, а затем ушел.
Джан вернулась в дом, губы ее дрожали. После Сэма она не целовалась ни с кем, и ощущение было приятным. Привкус горечи улетучился. Джан уселась на диване и начала писать список. Ей предстояла масса дел.
Когда зазвонил телефон, Джан растерялась: отвечать ей или нет. Но охранник от Ла Брека сделал это за нее. Он стоял у двери гостиной: