Фавориты и фаворитки государей Западной Европы
Шрифт:
Но Жанна Ламотт родилась под счастливой звездой, и у неё много знакомых в преступной среде, а потому она не будет вечно есть чёрный хлеб и чечевичную похлёбку: преступный мир (а может, фрондёрский?) услужливо открывает ей двери тюрьмы, и она бежит из Парижа в Лондон. Известие о побеге Ламотт из тюрьмы многими воспринимается как помощь раскаявшейся королевы преданной ею подруге.
В Лондоне Ламотт живёт свободно, многие знают, где её найти. Из своего укрытия осмелевшая в своей наглости Ламотт, чувствуя поддержку со стороны врагов королевы, грозит королеве, что она опубликует «всю правду» о её порочной жизни, о её многочисленных любовниках, о её лесбийской связи с фаворитками, о совершенно морально разложившемся дворе. И действительно, такая возможность у Ламотт есть: падкие до сенсаций книгоиздатели наперебой предлагают ей свои услуги, готовые, в предвкушении огромных барышей, даже тотчас же выплатить ей аванс.
Как только двор понял, что в основе этих публикаций будет не только бессовестная ложь и клевета,
Мошенница Ламотт позволила себя подкупить за 200 тысяч ливров (сумма немалая!) и тотчас же опубликовала свои «воспоминания» не в одном, а сразу в трёх изданиях, отличающихся друг от друга только кричащими заголовками да чуть изменённой формой повествования. В этих грязных по своему содержанию «мемуарах» имеется всё, что так нравится публике: разоблачение королевы, её фавориток, её двора, парламентского суда. И конечно, со слезами, трепетно нарисован образ невинной жертвы, разоблачительницы королевской власти. Публикуется и «Перечень всех лиц, с которыми королева предавалась разврату», в котором упоминается 35 лиц обоих полов: придворные, герцоги, брат короля, Роган, актёры, лакеи, камердинер короля, фаворитки Ламбаль и Полиньяк и все лесбиянки Парижа. Печатаются сфальфицированные любовные письма Марии Антуанетты Рогану, грубые и малограмотные. И несмотря на явную абсурдность этих утверждений, нелепость и явную ложь этих воспоминаний, публика, охочая до «клубнички», «до жареного», до непристойностей, верит в эту гнусную ложь, хочет всё больше и больше слышать, читать о разврате королевы, о её лесбиянских наклонностях. Вслед за этими публикациями появляются грязные пасквили: «Скандальная жизнь Марии Антуанетты», «Королевский бордель» и другие подобные. Издаются порногравюры, где изображается обнажённая королева с её голыми фаворитками-лесбиянками, с различными партнёрами в любовных позах, в отвратительных по своей открытости непристойных любовных играх.
Восторженные читатели «мемуаров» Ламотт и восхищённые зрители порнографических гравюр готовы были, забыв о решении парламентского суда, о клеймении «воровки», о её преступном побеге из тюрьмы, пригласить эту «разоблачительницу» королевской власти в Париж, чтобы воздать ей почести, как героине.
Однако сама «смелая» Ламотт не забывала о том, что она совершила не одно, а несколько преступлений перед Богом, людьми и правосудием, а потому вся эта шумиха на волне французской предреволюционной атмосферы роковым образом повлияли на её психику. Ламотт постоянно ждала, что за ней придут, опять скрутят её, но теперь не будут клеймить, а просто отрубят ей голову. Король и королева пока ещё в состоянии отомстить за бессовестную ложь, которая опубликована под её именем и откреститься от которой рке не удастся. И в один из дней, когда ей почудилось, что за ней пришли, она в припадке безумия выбросилась из окна. Это было в 1791 году.
Было ли в действительности у королевы Марии Антуанетты такое количество любовников-фаворитов, какое внесла в свой список Ламотт? В связи с абсурдностью этого «Перечня» поверить в это, безусловно, нельзя, но повод к такому мнению, как уже говорилось, был. Сам образ «раскрепощённой, свободной в любви женщины», который представляла Полиньяк с её любовниками, тенью ложился и на имидж королевы.
А фаворитки королевы: ни мадам де Ламбаль, ни тем более де Полиньяк, — в эти, такие тяжёлые для Марии Антуанетты дни не заступились за неё, не выступили на суде, не опровергли обвинений Ламотт, не организовали своих друзей для защиты королевы. Куда подевалась салонная клика графини де Полиньяк? Почему своими массовыми выступлениями «друзья королевы» не укротили наглую лгунью Ламотт? Да потому что фаворитизм у трона не предполагает никаких «друзей». Здесь каждый сам за себя. Мария Антуанетта перестала быть для них источником дохода. Её положение пошатнулось, и она стала им не нужна. «Нет уж дней тех прежних боле», когда можно было выпросить у королевы пенсион, оплату долгов, «тёпленькое местечко». И чего же соваться в этот пожар?
Бомарше, Бриссо, Мирабо, Шадерло де Лакло, знаменитые французские писатели и государственные деятели не по наслышке знали о вседозволенности и нравах, парящих в высшем обществе, а потому в своих памфлетах и рисовали фавориток вместе с королевой как изощрённых развратниц и лесбиянок.
На самом деле принцесса де Ламбаль незаслуженно была приписана к развратницам. Она не была причастна к оргиям салона Полиньяк. Её мазали самыми чёрными красками только за то, что она была первой фавориткой королевы, и тень второй фаворитки с её развратным салоном ложилась на королеву и на неё.
Гордое презрение королевы к окружающим её людям, даже к придворным, даже к официальной фаворитке короля Людовика XV мадам Дюбарри, вызывало у многих ответную реакцию: «такая развратная шлюха, а ещё нос задирает».
Фаворитов в подлинном смысле этого термина у Марии Антуанетты не было: она никому не делегировала свою власть, никто из её близкого мужского окружения не играл при королевском дворе ведущей роли, никому из кавалеров двора она не оказывала особого внимания. Конечно, нельзя исключить, что мимолётные любовники, возможно, у неё были, но фаворитов
Стефан Цвейг в своей книге, посвященной Марии Антуанетте, называет одного, по его мнению, действительно настоящего любовника королевы, имя которого как раз и не вошло в список, представленный Жанной де Ламотт. Изучая жизнь королевы по документам, С. Цвейг пришёл к выводу, что главной любовью Марии Антуанетты был иностранец, аристократ из Швеции, сын шведского сенатора, сановника, близкого к королю Густаву. Его звали Ганс Аксель Ферзен.
Ферзен получил прекрасное образование, сначала в Швеции, затем, когда ему исполнилось 15 лет, — за границей. Разумеется, в сопровождении своего домашнего наставника. В Германии он изучал военное дело и общеобразовательные предметы, в Италии — медицинские дисциплины и музыку. Чтобы познакомиться с современной философией, Ганс Аксель посетил в Женеве Вольтера. Образовательный процесс завершён. На всё на это ушло три года, и восемнадцатилетний возмужавший Ганс Аксель Ферзен отправляется в Париж, чтобы в знаменитых парижских салонах, таких, как, например, салон мадам Жоффрен, где можно было овладеть искусством хорошего тона, светской беседы, приобрести художественный вкус, безупречные светские манеры и где была возможность познакомиться со знаменитыми художниками, поэтами, писателями и энциклопедистами, то есть приобщиться к самому изысканному французскому обществу.
Портреты Ганса Акселя представляют нам красивого молодого человека с правильными, скандинавскими чертами лица, с умным, каким-то задумчивым взглядом, с серьёзным выражением лица. К этому можно добавить, что, по преданию, он был высокого роста и хорошо сложён: широкоплечий, мускулистый, но не массивный, с тонкой талией, стройными ногами и аристократическими руками. Да и весь облик его показывал, что перед вами аристократ, молодой, красивый, обаятельный. Ферзен был молчалив, не обладал способностью развлекательного общения, да, видимо, и не считал это необходимым. Во всём своем поведении он был серьёзен, выказывая ум и практичность. Его аристократическое происхождение, большое состояние, хорошее образование и способности сулили ему большую карьеру на родине, но он хотел оставаться в Париже. И этому была большая и уважительная причина — любовь. Его любовь сама нашла его и первая подошла к нему, чтобы очаровать его навек. Это случилось 30 января 1774 года на балу в Опере. Неожиданно для Ферзена к нему подошла необыкновенно лёгкой походкой молодая, очень стройная, элегантно одетая дама в бархатной маске на лице и завела с ним галантный разговор. Польщённый вниманием, Ферзен вступил с ней в оживлённую светскую беседу. Беседа была весьма приятной и занимательной, но вдруг Ферзен заметил, что вокруг них постепенно собираются дамы и господа, с любопытством прислушиваются к их разговору, перешёптываются между собой. Наконец, когда он и незнакомка оказываются в центре внимания всех присутствующих на бале, галантная дама снимает маску. И что же он видит? Перед ним дофина Мария Антуанетта во всей прелести своей красоты. Но придворные дамы быстро окружили свою восемнадцатилетнюю дофину-шалунью и увели её в королевскую ложу. А сердце молодого шведа застучало так громко, как никогда. Он понял, что понравился Марии Антуанетте, что она открыто показала ему это. Испугавшись, Ганс Аксель Ферзен срочно вернулся в Швецию.
Прошло четыре года, и в 1778 году Ферзен вновь приехал в Париж. Отец послал его в континентальную Европу, чтобы он, уже двадцатидвухлетний молодой человек, нашёл бы себе невесту. А за эти годы во Франции произошли серьёзные изменения: Людовик XV умер от оспы, дофин, супруг Марии Антуанетты, стал французским королём Людовиком XVI, а Мария Антуанетта — королевой Франции.
Ганс Аксель не горел желанием жениться, ему хотелось узнать: вспомнит ли его Мария Антуанетта? Граф Ганс Аксель Ферзен, как шведский дворянин-аристократ, в парадной одежде приехал в Версаль представиться двору. Равнодушно встретили его придворные, без каких-либо эмоций кивнул головой король, никто не сказал приветливого слова. Однако королева, увидев его, радостно воскликнула: «Ах, это старое знакомство!» И опять первая сделала шаг к нему: одарила его любезностями, пригласила к себе в общество на карточную игру, которой она в то время увлекалась. Двор заметил, что королева неравнодушна к Ферзену. Она не умела скрывать своих чувств, и её влюблённость в шведского кавалера была для всех очевидна. Ферзен почувствовал, что попал в двусмысленную ситуацию, и, спасая честь королевы, уехал в Америку в качестве адъютанта Лафайета. Это был рыцарский поступок благородного человека. Однако забыть свою королеву он не мог. В течение четырёх лет своего пребывания в американском вспомогательном корпусе он вёл переписку с Марией Антуанеттой. В июне 1783 года Ферзен вернулся в Париж.
Отец зовёт его домой, где он может получить любое место и в армии, и при дворе, и в правительстве. Но Ганс Аксель хочет остаться в Париже и (видимо, по желанию королевы)- получить патент полковника французской армии. А отцу вынужден лгать, что он добивается руки барышни Неккер с её миллионами.
Королева, которая вообще-то никакими назначениями в армии не занимается, собственноручным письмом поздравляет старого графа Ферзена с получением его сыном военного чина полковника французской армии. Ещё два года Ферзен вынужден, как адъютант короля Густава, сопровождать своего монарха в поездке по Европе. В 1785 году он окончательно остаётся во Франции.