Фавориты правителей России

Матюхина Юлия Алексеевна

В ходе осени и зимы 1941 г. германское командование ни разу не обратилось к Японии за помощью в борьбе с советскими войсками. Однако уже год спустя, осенью 1942 г., Германия была крайне заинтересована в прямой поддержке ее Квантунской армией. Согласно немецким данным на Дальневосточном фронте у Советского Союза не должно было остаться ни одного боеспособного соединения. К тому времени Германия уже развязала войну с Соединенными Штатами, топя их корабли на всех морях, однако Япония этого не делала, так как американские корабли шли в дальневосточные порты под советскими флагами. Согласно данным японской разведки группировка войск, дислоцировавшихся на Дальневосточном фронте, не только не стала слабее, но и значительно усилилась.

Под непосредственным наблюдением

генерала Апанасенко на фронте постоянно совершенствовались оборонительные укрепления, велось непрерывное строительство новых инженерных сооружений. Если в середине 1941 г. на этом участке батальонные районы обороны по длине фронта составляли 3 – 4 км и в глубину – 2 км, то уже к концу 1942 г. на всем протяжении фронта была подготовлена многоступенчатая оборона на значительную глубину. Особое внимание уделялось противотанковой обороне и подготовке дополнительных оборонительных рубежей на легкодоступных направлениях. Кроме того, укреплялась оборона главных городов Дальнего Востока – Хабаровска, Владивостока, Благовещенска. Под четким руководством Апанасенко фронт стал чуть ли не крепостью, поэтому нападение японских вооруженных сил не стало бы для командования фронта обескураживающей неожиданностью. Для победы на Дальнем Востоке у Квантунской армии, которая к тому времени была значительно растянута вдоль нашей границы, не было достаточного количества резервов, к тому же военная мощь ее не была настолько сильной. В связи с этим даже осенью 1942 г., когда германские войска смогли добиться значительных успехов в сражениях с Советской армией, Япония продолжала сохранять нейтралитет по отношению к Советскому Союзу. При этом руководство японской армии удерживал от нападения не столько заключенный с СССР пакт о нейтралитете, сколько мощная группировка советских войск, дислоцировавшихся на Дальневосточном фронте. В этом японцы неоднократно убеждались, так как нередко подразделения Квантунской армии нарушали советскую границу и вели настоящую разведку боем.

Ставка и Генеральный штаб в первые месяцы 1943 г. продолжали забирать части Дальневосточного фронта на запад, причем отправлялись туда те дивизии, которые были образованы Апанасенко по собственной инициативе и находились на советско-китайской границе. Однако и в этом случае генерал не оголил наши позиции, а приступил к формированию дивизий третьей очереди – теперь ему было гораздо проще это делать.

Ставка не могла перебрасывать дивизии с одинаковыми номерами, поэтому главнокомандованию пришлось де-факто признать правомерными все самостоятельные поступки Апанасенко. Всем новым дальневосточным дивизиям и полкам были присвоены собственные номера и выданы знамена; кроме того, все заново сформированные дивизии были поставлены на центральное довольствие.

Очередная встреча Апанасенко со Сталиным произошла в октябре 1942 г., после чего вождь еще неоднократно вызывал к себе генерала, который обстоятельно докладывал ему о ситуации на Дальневосточном фронте. Помимо того, он просил направить его в действующую армию, в распоряжение одного из фронтов. Лишь 25 апреля 1943 г. ему поступил приказ сдать все дела на Дальневосточном фронте и прибыть в Москву в распоряжение Ставки Верховного Главнокомандования. Однако новое назначение Апанасенко задерживалось, тогда он решил напомнить о себе Сталину в письме: «Я ваш солдат, товарищ Сталин. Вы знаете, что с Дальнего Востока мы послали на запад немало стрелковых дивизий, отлично выученных и вооруженных, а также артиллерийских и авиаполков. Вместо отправленных я тотчас старался сформировать и быстро обучить новые. Докладываю, что войска Дальневосточного фронта оставляю крепко боеспособными. Хозяйство тоже хорошо подготовлено. Промышленность и сельское хозяйство Приморского и Хабаровского краев выглядят неплохо. Ругать не будут». Ближе к концу мая 1943 г. Сталин назначил Апанасенко заместителем командующего войсками Воронежского фронта генерала Н. Ф. Ватутина. На новом посту он находился всего три месяца. 5 августа в ходе Курской битвы И. Р. Апанасенко получил

смертельное ранение. По его просьбе он был похоронен в Ставрополе.

Сергей Миронович Киров (1886 – 1934)

Сергей Миронович Киров (Костриков) был одним из виднейших деятелей послереволюционной России и одним из ближайших друзей И. В. Сталина. Работал первым секретарем Ленинградского областного комитета ВКП(б), по совместительству был членом Политбюро ЦК ВКП(б).

Сергей Миронович Костриков появился на свет в городе Уржум Вятской губернии в 1886 г. Его родители незадолго до рождения сына переехали сюда из Пермской губернии. В 1894 г. Сергей и две его сестры, Анна и Лиза, остались сиротами – их отец ушел из семьи, а мать в скором времени умерла. Девочек взяла к себе бабушка, а Сергей был отправлен в приют.

Он закончил Уржумское приходское, а потом и городское училище. В учебе проявил себя очень способным – его неоднократно награждали грамотами и книгами. Осенью 1901 г. он решил уехать в Казань, где поступил в низшее механико-техническое промышленное училище. Обучение проходил за счет земства и попечительского фонда городского училища города Уржума. Сделано это было по просьбе воспитателей приюта и преподавателей училища. Спустя 3 года он окончил Казанское училище, причем по итогам экзаменов он оказался одним из 5 лучших выпускников. За это ему полагалась награда 1-ой степени.

В том же году его взяли на работу в городскую управу города Томска в качестве чертежника. Там он продолжил свое образование, посту пив на подготовительные курсы Томского технологического института.

Именно с Томском связано начало революционной деятельности Кирова. Здесь он в 1904 г. вступил в местную ячейку РСДРП, где ему был дан псевдоним Серж. В 1905 г. Сергей первый раз в своей жизни принял участие в демонстрации, за что его арестовала полиция. Когда он вышел из-под стражи, то начал командовать боевыми дружинами.

В июле 1905 г. на Томской партийной конференции было принято решение об избрании Кострикова в члены Томского комитета РСДРП. Уже в октябре того же года ему удалось организовать забастовку на достаточно крупной железнодорожной станции Тайга. В июле 1906 г. его вновь арестовали. В томской тюрьме он провел полтора года. После освобождения Сергей Костриков полностью посвятил себя революционной деятельности, вел подпольную работу в Иркутске и Новониколаевске.

В 1909 г. впервые приехал во Владикавказ, где начал работать в северокавказской кадетской газете «Терек» под псевдонимом Сергей Миронов. Кроме того, здесь началось его увлечение театром: он стал писать рецензии на спектакли, принимал участие в любительских постановках; занимался альпинизмом. Ему не была чужда и литература, особенно творчество Л. Н. Толстого.

Во Владикавказе он познакомился со своей будущей женой Марией Львовной Маркус. Из Владикавказа он последний раз послал своим сестрам открытку. Здесь его еще раз арестовали и по этапу отправили в Томск. На суде, который состоялся в марте 1912 г., ему был вынесен оправдательный приговор. По окончании судебного процесса он вернулся во Владикавказ.

Псевдоним Киров появляется в апреле 1912 г., когда в газете «Терек», с которой С. Костриков не прекращал сотрудничество, вышла статья «Поперек дороги» за подписью С. Киров. Именно под этим именем он и вошел в историю.

По официальной версии, бытовавшей в советские времена, политическая позиция Кирова была всегда одинаковой – большевик, однако некоторые новые исследования в этой области полностью опровергают это мнение. Киров достаточно долгое время колебался в плане выбора своей политической платформы, например сочувственно относился к меньшевикам, выражал поддержку Временному правительству. Об этом он прямо писал в своих статьях. Лишь после того, как произошла Октябрьская революция 1917 г., он примкнул к партии большевиков. Один из современников Кирова, Ю. П. Бутягин, бывший большевиком с 1902 г., рассказывал, что партийный билет друг Сталина получил только в 1919 г., а в 1917 г. еще был меньшевиком.