Файл №208. Одно дыхание
Шрифт:
– Сидеть!
– заорал он. Потом, держа Курильщика под прицелом, обошел его по дуге и встал напротив.
– Как ты меня нашел?
– в глубоком изумлении выдохнул тот.
Молдер зашипел: - Отвечать будешь ты. А спрашивать - я!
– Допустим...- Курильщик-сунул в губы сигарету и потянулся за зажигалкой.
Молдер резким взмахом выбил сигарету из его рта.
– И какие же будут вопросы?
– Курильщик, как послушная кукла, замер в той самой позе, в которую вогнал его Молдер, но умудрился каким-то неуловимым способом придать ей совершенно издевательское выражение.
– Почему она?
–
– Почему не я?
Он вдруг почувствовал страшную неловкость - как щенок-подросток, написавший на ковер. Все было не так, все было неправильно...
А Курильщик, скотина такая, хладнокровно ответил именно на заданный вопрос, проигнорировав подтекст:
– Потому что ты мне нравишься, малыш. Впрочем, она мне тоже нравилась. Вы так пoдходили друг другу. Поэтому я и вернул се тебе.
– Это ты должен был умереть!..
– Почему я?
– удивился Курильщик.Посмотри на меня. Жены - нет, близких - нет.. Зато есть кое-какая власть. Забавно, правда? Я давно играю в эту игру. И я хороший игрок. Понастоящему хороший игрок. При этом я верю в то, что я делаю. А то, что я делаю, я делаю хорошо.
– Кто ты такой, чтобы решать, что хорошо, а что нет?
– выдавил из себя Молдер.
– И чем можно, жертвовать в этой игре? И кем?
– Сам-то ты кто? Посмотри на меня. Если бы люди узнали хотя бы часть того, что знаю я, настал бы конец света. Мир бы погиб... Я тут стукнул Скиннеру, что это ты застрелил парня в прачечной. Я-то знаю, что это не ты.. Ну и что с того? Вот ты пришел. Размахиваешь тут своим вонючим пистолетом. У меня перед носом. Когда ты его в последний раз чистил? Но вообще-то, Мoлдер, я начинаю тебя уважать. Ты из пешки превращаешься в игрока. В этом есть свои плюсы и свои минусы.- Будь ты пешкой, ты бы пристрелил меня сейчас. Но тогда ты ничего не узнал бы о том, чтопроисходит на самом деле. А ведь ты хочешь именно этого, правда?
– Это останется между нами. Я никому не скажу. Зачем нам сплетни?
Он вытащил следующую сигарету, сунул ее в рот, неторопливо прикурил и выпустил струйку дыма в потолок...
Штаб-квартира ФБР Вашингтон, округ Колумбия
17 ноября 1994 00.45
"Заместителю Директора Уолтеру Б. Скиннеру
Прошу уволить меня из федерального Бюро Расследований. Немедленно.
Искренне ваш, Фокс Молдер"
И расписался.
Северо-восточный Джорджтаунский медицинский центр Вашингтон, округ Колумбия
17 ноября 1994 00.45
– Старбак!
– Сэр?
– В третий раз уходит корабль души моей в это плаванье, Старбак.
– Да, сэр, такова была ваша воля.
– Иные суда выходят из гавани, и с тех пор никто уже о них ничего не знает, Старбак.
– Истина, сэр, скорбная истина.
– Иные люди умирают во время прилива; другие - когда вода отступает; третьи - в разгар наводнения. А мне кажется сейчас, что я высокий морской вал, весь вспенившийся и завернувшийся белым гребнем, Старбак. Я стар, пожмем друг другу руки.
Их руки встретились. Их взоры слились.
Слезы Скалли словно склеили.
– О капитан, мой капитан благородное сердце! Вернитесь! Видите, я плачу. Я -хочу с вами, капитан.
– Спустить вельбот!
– вскричал Ахав, отбросив прочь руку Скалли.Команда, готовься!
И через мгновение лодка уже выгребала из-под
Штаб-квартира ФБР Вашингтон, округ Колумбия
17 ноября 1994 08.15
Молдер заканчивал собирать личные вещи. Их оказалось куда меньше, чем он думал, хотя пару коробок он уже успел отнести в машину. Потом открылась дверь. Из коридора хлынул поток белого света. Омытый им, в дверном проеме возник Скиннер. Свет слегка истончал его силуэт, съедая грузность и усталость...
Скиннер неуверенно потоптался на пороге, cунул руки в карманы - мешали. Огляделся по сторонам.
– Когда я начинал этот проект, здесь стоял только ксерокс, - с непонятной грустью сказал он.
– То есть, не было всего этого хлама, - подытожил Молдер, - который только зря занимает место...
Он снял со стеллажа стопку отложенных книг и понес укладывать в коробку из-под портативного электронного микроскопа "Дженерал Электрик"..
За его спиной раздался странный звук.
Молдер оглянулся и увидел, что Скиннер методично рвет сложенный лист бумаги.
– Ваша отставка не принята, агент Молдер, - пояснил Скиннер, демонстрируя обрывки.
Молдер рожал плечами и продолжил укладывать вещи.
– Если вы хотите заниматься самобичеванием...
– Все эти залежи свидетельских показаний, результатов вскрытий, опросов, анализов - полное дерьмо, - как бы про себя раздумчиво проговорил Молдер.
– Как ничего не знали, так и не знаем. Ради этого потерять Скалли, потерять себя... Я не могу больше. Я не могу больше выносить того, во что я превращаюсь. Меня уже тошнит, понимаете?
Скиннер снял очки. Хотел сунуть в карман, передумал; без очков лицо его стало совсем другим. Он прошелся по кабинету.
Под каблуками скрежетнули осколки какой-то пробирки или ампулы. Потом он достал платок и стал тщательно протирать стекла очков.
– Когда мне было восемнадцать лет, я отправился во Вьетнам. Меня никто не призывал, Молдер. Я записался добровольцем. В морскую пехоту. В свой день рожденья, когда мне стукнуло восемнадцать. Я был уверен, что поступаю правильно. И во Вьетнаме я продолжал в это верить. И верил несколько месяцев. А потом в наш лагерь пришел десятилетний вьетнамский мальчик, увешанный гранатами, как рождественская елка - игрушками. Вьетконговцы любили такие штучки... И я... я отстрелил ему голову. С расстояния в десять ярдов.
Он замолчал. Справился со спазмом в горле и продолжил:
– С этого мига я потерял веру. Не в страну. Не в себя. Не в справедливость. Даже не в Бога. Вообще во все. Оно - все - потеряло смысл... А потом, как-то вечером, мы отправились в дозор. И нас прихватили. Впрочем, прихватили всех, и тех, кто остался на базе, тоже. Я посмотрел вниз и увидел себя. Мертвое тело. Я себя даже не сразу узнал. Я смотрел, как вьетконговцы обыскивают меня, забирают оружие, патроны, режут мою форму, чтоб муравьям было Легче сожрать труп. И я остался один. Среди зеленого океана джунглей, таких мирных, спокойных; в них не было ничего пугающего. Рядом лежали мои друзья... все мертвые. Наутро пришла похоронная команда. Они сунули меня в пластиковый мешок и уже собирались застегнуть его, когда кто-то заметил, что я дышу. Две недели спустя я очнулся в сайгонском госпитале... С тех пор я каждый день боюсь смерти. А ты - нет?