Файл N365. Незаконный эмигрант

Прозоров Александр Дмитриевич

Последняя распахнутая дверь вела в спальню с разобранной постелью. Молдер первым заглянул внутрь, стрельнул глазами по сторонам и убрал оружие в кобуру:

– Все чисто!

– Однако не похоже, чтобы здесь случилась драка, – заметила Скалли. – Ну, одежда раскидана, так многие так раздеваются. Стулья стоят у стеночек, магнитофон с тумбочки не опрокинут, дверцы шкафа закрыты, журнал, вон, лежит на самом краю. От любого толчка свалиться должен. И ничего. Посмотри стены, а я окно открою.

Женщина присела перед подоконником, тихонько подула на пыль. Похоже, Мэриан

убиралась в комнате далеко не каждый день, и сейчас это было хорошо. Хотя бы потому, что на девственно ровном слое никаких следов не имелось. Хотя влезть через окно, не оставив на нем никаких следов, практически невозможно. Как, кстати, и вывалиться из него.

– Хорошо, – тихонько пропела Скалли, подняла задвижку, толкнула створки от себя: окно не поднималось наверх, как обычно делалось в сельских домах, а распахивалось наподобие дверей.

Окно открылось легко, но вот чтобы его закрыть, следовало потянуться за ручками, а значит – упереться животом о подоконник и оставить след на пыли.

– Похоже, Мэриан не имела привычки спать со сквозняками, – женщина оглянулась на напарника: – А у тебя как?

– Ничего. Стены чистые. Кстати, порохом не пахнет, ты чувствуешь? А его аромат даже после проветривания не сразу уходит. Дня два, а то и три висит.

– К тому же он в белье обычно впитывается, – кивнула Скалли на постель. – Явно дурит нас мистер Андерсен, и без росы видно.

Для очистки совести она выглянула наружу, но никаких следов на стене, никаких царапин от стальных «когтей» или свежих полос не заметила. Зато обнаружила, что тела убитого внизу нет.

– Джон! – окликнула она полицейского. – Куда ты дел труп?

– Его забрал Малон, мэм! Шериф прислал машину, чтобы отвезти Калевана в морг, пока жарко не стало.

– Хорошо, – кивнула Скалли. – Тогда, если ты внизу закончил, поднимайся сюда. Составим протокол осмотра спальни и коридора.

– Одну минуту, мэм.

– Нужно будет собрать одежду для Мэриан, – заметила женщина. – А то ее ухитрились в одной сорочке увезти. Опишем комнату и поедем. Кажется, искать здесь больше нечего.

Тихий океан,

4 июля 1942 года, 09:10.

Вода была холодной, но пахла не свежестью, а гарью и солидолом. Отстегнув быстро ушедший в пучину парашют, Дуглас Бессель откинул голову на жесткий брезент, обтягивающий пробковый подголовник спасательного жилета и перевел дух. Кажется, жив. Он никак не мог поверить в подобное чудо. Сколько свинца, огня и стали вылили на него японцы? И все-таки самолеты прошли над эскадрой и отбомбились по заданной цели. И у него на теле после всего этого не осталось ни одной царапины. Все равно, как пройти под тропическим ливнем и остаться сухим.

А узкоглазые… – он поднял голову, оглянулся в сторону эскадры, и в желудке остро екнуло, словно он глотнул виски вместо ожидаемого апельсинового сока. И дело было даже не с том, что он не увидел клубов пламени над палубой хоть какого-то из кораблей. Просто, разрезая поверхность Тихого океана острыми форштевнями, вся могучая военно-морская армада Страны Восходящего

Солнца шла точно на него.

– О-о, черт! – летчик попытался отплыть в сторону, но очень быстро понял, что из его затеи ничего не получится: боевые корабли разошлись в стороны на несколько миль, и уплыть за пределы эскадры, не будучи акулой, дельфином или, хотя бы, селедкой он не успеет.

– Это неправильно, Господи, – взмолился Бессель. – Ты сохранил мне жизнь в воздушной мясорубке, чтобы теперь какой-нибудь желторожий матрос походя расстрелял меня с палубы проходящего эсминца? Это неправильно, Господи! Ты не должен так со мной поступать.

В том, что барахтающегося в воде вражеского пилота пристрелят, младший лейтенант не сомневался. Впрочем, учитывая рассказы бывалых моряков о самурайских нравах, этот исход можно было бы считать наилучшим. Бессель вспомнил историю о том, как японская подводная лодка подобрала команду потопленного ею судна. Бедолагам связали руки за спиной, выстроили на палубе, после чего начали методично вспарывать животы, вываливая кишки наружу и споря, кто из пленников дольше проживет. А когда вблизи появился патрульный корабль, они срочно погрузились, предоставив недорезанным людям связанными барахтаться в волнах. Или как самураи тренировались на пленных рубить головы.

Нет уж, пусть лучше стреляют!

Эскадра приближалась, грохоча зенитными пулеметами и орудиями – ее опять атаковали, на этот раз полтора десятка торпедоносцев «Эвенджер» с характерным «брюхатым» силуэтом и двойным фонарем: передний для пилота и штурмана, задний для кормового стрелка.

Этим пилотам здорово повезло, поскольку «Зеро» успели расстрелять свой боезапас на самолеты с «Хорнета» и «Энтерпрайза» и сейчас садились на авианосцы. К тому же, «Эвенджеры», поступившие на флот в начале года, были самыми быстрыми машинами. Покачиваясь на волнах, Дуглас прекрасно видел, как они дружно снизились и зашли на боевой курс.

Все происходило, как по учебнику – спокойно, красиво. Пока… Пока торпедоносцы не врезались в стену заградительного огня, выросшую над покрытом черными пятнами крейсером. Три машины развалились в воздухе, несколько других сбросили торпеды и отвернули в сторону. До следующего крейсера долетело только семеро самых храбрых пилотов – и снова стена огня, разлетающиеся в стороны обломки машин и куски тел. Три торпедоносца, прорвавшиеся в самую середину вражеского строя, увидев перед собой авианосец, использовали свое оружие.

Увы, слишком далеко. Пока три сигары преодолели расстояние в полмили, огромный корабль успел развернуться носом и пропустить их мимо себя. А затем замедлившая было ход эскадра снова устремилась на одинокого штурмана, оказавшегося вдали от родных берегов.

Стальные суда, выставив вперед орудия калибром в половину ярда, накатывались на Бесселя, и он с облегчением увидел, что никаких матросов нет вдоль бортов, никто не свешивается с лееров. Можно было подумать, что эти серые бездушные монстры с коваными телами и сердцами из паровых машин, действуют по своей воле и не имеют к мягкотелым двуногим существам никакого отношения.