Файолеана. Путешествие на «Альбатросе»
Шрифт:
– У меня то же самое, – сказал Яник. – Собирают, будто я на три года уезжаю.
Он потёр веснушчатый нос и спросил, понизив голос:
– Камень возьмёшь?
– Конечно!
– И правильно. А вот бы он привёл нас на Остров! Тогда не пришлось бы с кузеном математикой заниматься…
– Думаешь, и правда придётся заниматься? Мне показалось, Тимуш просто так это сказал.
Яник покачал головой:
– Не-ет, он действительно собрался нас учить. Наверняка и расписание уже составил. Он такой.
– Да не переживай, придумаем что-нибудь!
– А чего тут переживать? Не целыми же днями… Меня
Настал день отъезда, жаркий, несмотря на ветер. «Косатка», трёхмачтовая шхуна, отчаливала в полдень, но пассажиры прибыли в порт заранее, ещё утром, чтобы погрузить вещи и спокойно разместиться в каютах. И Яника, и Эльту провожали родители.
Эльта во все глаза смотрела на «Косатку», стоявшую довольно далеко. Пока ждали баркас, который должен был доставить туда пассажиров и провожающих, Яник хмуро шепнул Эльте:
– Сегодня опять видел тень.
– Где?
– Дома, когда вещи выносили. Я-то думал, они исчезли.
Эльте стало не по себе. Она сунула руку в карман платья и сжала камень. Подошёл баркас, все стали усаживаться.
– Бетинка, милая, вы уж смотрите за Яником, – повторяла по дороге его мать. – Он такой сорванец! Не позволяйте ему лазить по скалам и заплывать далеко в море!
– Не беспокойтесь, мы с Тимушем за всем проследим.
– Да не собираюсь я никуда лазить и заплывать, – пробурчал Яник.
– Значит, выдумаешь что-нибудь другое, я тебя знаю! И ты, Эльта, смотри за ним!
– Ах, я уверена, что наши дети отлично отдохнут! – радовалась Северина. – Всё так удачно складывается!
– Постарайтесь провести время с пользой, – посоветовал Фредек.
Яник во все глаза глядел на суда, стоявшие в порту. Шхуна медленно приближалась. Наконец гребцы подняли вёсла, и все поднялись на залитую солнцем палубу. Эльта окинула взглядом величественные мачты со свёрнутыми парусами, и сразу захотелось уплыть на «Косатке» куда-нибудь далеко-далеко.
Каюты оказались небольшие, но уютные и удобные: двухместная, где разместились Эльта и Бетинка, и рядом – одноместная каюта для Яника. Прежде чем задвинуть чемоданы и узлы под кровать, Яник заглянул туда, но никаких подозрительных теней не обнаружил. В платяном шкафу тоже ничего не оказалось. И Эльта на всякий случай всё проверила.
Время до отплытия быстро пролетело за разговорами. Отец Яника что-то ему объяснял, а тот слушал со скучающим видом, когда пришёл вестовой и объявил, что провожающим пора на берег. Опять начались объятия, пожелания, а Северина даже прослезилась. Все вышли на палубу.
Ещё раз обнялись, попрощались, и родители покинули шхуну. Эльта махала им, глядя на отдалявшийся баркас со смешанным чувством: и расставаться было жаль, и хотелось поскорее отправиться в путь, и в душе темнела какая-то тревога. Счастливые родители отпускали их, ничего не зная ни о тенях, ни о Беласко, ни о Файолеане…
Раздалась команда:
– Все наверх! По местам стоять, с якоря сниматься!
Бетинка отвела детей в сторону, чтобы не мешать матросам. Всего пассажиров было человек двадцать, и многие из них сейчас тоже наблюдали за отплытием.
– Пошёл шпиль! Якорь выбирать!
Матросы изо всех сил навалились на вымбовки,
– Паруса к постановке изготовить!
Вскоре «Косатка» оделась парусами и заскользила в открытое море.
– Как будто полетели, – сказал Яник.
– Замечательно! – улыбнулась Бетинка, глядя на Гайстун, и ещё раз помахала, хотя вряд ли кто-то с берега теперь мог её разглядеть. – Завтра будем на острове Трод, а потом ещё двое суток – и мы на месте. Ну что, я иду в каюту, а вы можете погулять по палубе до обеда. Осторожнее, не залезайте никуда! Назначаю вас ответственными друг за друга.
Эльта и Яник проводили Бетинку весёлыми взглядами. Обошли шхуну и остались от неё в восхищении. Эльта заметила, что Янику не терпится самому осмотреть всё ещё раз и поговорить с матросами, и спустилась в каюту.
Она оказалась права: Яник появился только к обеду, раскрасневшийся и взъерошенный, с горящими глазами.
– Сколько я всего узнал! Эх, как жалко, что это шхуна…
– Почему? – удивилась Бетинка.
– Здорово было бы поглядеть, как матросы взбираются по вантам на реи: знаете, туда, на самый верх. У шхуны-то парусами управляют с палубы.
– Вот и прекрасно, – кивнула Бетинка. – Ещё не хватало, чтобы ты сам полез наверх!
Яник усмехнулся:
– Я бы хотел.
– Не сомневаюсь. Ты смелый мальчик, а я трусиха, мне будет страшно смотреть, поэтому при мне не делай ничего такого, хорошо? Обещаешь?
К вечеру берег скрылся из виду, и теперь во все стороны, насколько хватало глаз, расстилалось море – это было удивительное ощущение. Закат оказался таким красивым, что даже слов не нашлось; Эльта и Яник просто любовались невероятными красками, которыми наполнилось небо, причудливым рисунком тонких облаков, их отражением в волнах, тёплым розовым светом заходящего солнца на тугих парусах… После заката стало быстро темнеть, море потускнело, потонуло в сумраке, а над парусами заблестели звёзды. Корабельные снасти, верёвки и канаты в темноте напоминали толстую паутину. Яник, набегавшийся за день, отчаянно зевал и наконец ушёл спать, а Эльта постояла ещё немного, глядя на запад, – где-то там была Файолеана…
Впрочем, вскоре, озябнув от ветра, Эльта тоже спустилась в каюту. Перед тем как лечь, она незаметно достала камень, чтобы положить его под подушку: с ним было как-то спокойнее и надёжнее. Бетинка задула свечу. Эльта повернулась лицом к стене, взяла камень и беззвучно ахнула – он светился в темноте! Только что на палубе Эльта видела похожий золотистый свет: так горел корабельный фонарь в синей летней ночи. Захотелось немедленно показать камень Янику, но тогда пришлось бы посвящать в их дела Бетинку, что было совсем ни к чему. Эльта сжала камень в руке, наблюдая, как свет пробивается сквозь пальцы. «Ты что-то пытаешься мне сказать? Но что? Хочешь предупредить о чём-то?» – наконец спросила Эльта мысленно. Камень, словно в подтверждение этих слов, погас, таинственный огонёк в нём из золотого сделался тёмно-розовым и пропал. Эльта засунула его под подушку и закрыла глаза, гадая, что бы это могло означать, и сама не заметила, как заснула.