Фаза Монстра
Шрифт:
– Профессор! Между нами и Протеем фиксируются четыре объекта!..
– Как – четыре?!! – вскинулся профессор, но Герман продолжил, не обращая внимания на этот возглас:
– Первый, самый удаленный от Тритона, – наш зонд. Три остальных – метеориты. Метеоритный рой приближается к Тритону, расстояние до поверхности спутника составляет сорок тысяч километров, скорость движения...
На мгновение голос астрофизика прервался, а затем прозвучал до краев наполненный изумлением:
– Профессор! Получается, что рой должен столкнуться с Тритоном!!
И тут раздался совершенно спокойный, полный насмешливой иронии
– Коллега, вы уверены, что ваша... э-э-э... бригада устранила все неполадки радиотелескопа?!! Он докладывает о наличии объектов, не существующих в природе!! Метеоритный рой, расположенный в сорока тысячах километров от нас, должен быть прекрасно виден в наш главный телескоп, а между тем никаких признаков этих ваших метеоритов не наблюдается! Или вы не доверяете оптике?!! Каким образом каменный метеорит может спрятаться от оптического наблюдения, находясь вблизи планеты, излучающей в оптическом диапазоне?!!
– Если каменный метеорит в свою очередь излучает всей своей поверхностью в том же диапазоне! – немедленно отозвался Шольц.
– Сударь, вы в своем уме?!! – взревел старый профессор. – Как вы себе представляете механизм создания такого излучения?!! Как?!!
– Я вижу, профессор, что три астероида приближаются к Тритону, на котором расположена наша станция! – Шольц поднялся со своего кресла и повернулся в сторону начальника обсерватории. – Это, без всякого сомнения, те самые астероиды, которые мы обнаружили около Протея. Если бы наша обсерватория вовремя засекла их приближение, сработала бы противометеоритная защита – эти астероиды были бы попросту расстреляны, а теперь... до их столкновения с Тритоном осталось не больше двух десятков минут, и...
На секунду у Германа перехватило горло, но он, проглотив комок, уже спокойнее продолжил:
– Я прекрасно понимаю, что именно по нашей вине станция не готова к этому столкновению и что, возможно, погибнут мои товарищи!!! Мне некогда, профессор, строить теоретические умозаключения о механизме какого-то там излучения, когда перед нами, без всякого сомнения, х-объекты, о которых нас предупреждало руководство Космофлота!! Потому простите, профессор, но мне надо действовать!!!
И правый указательный палец астрофизика опустился на сенсор внутренней связи.
Практически в тот же момент в рабочем зале обсерватории раздался голос дежурившего по станции инженера-электронщика Леверенца:
– Слушаю вас, Шольц.
– Немедленно свяжите меня с начальником станции! – потребовал астрофизик.
– Профессор сейчас в лаборатории низких температур, у него сложный эксперимент... – начал было Леверенц, но Герман его перебил, хотя и достаточно мягко, переходя на дружеское «ты»:
– Хельмут, речь идет о безопасности станции, будь любезен, немедленно вызвать профессора Борвина!..
– Хорошо, я попробую... – ответил Леверенц, раздался громкий щелчок, и в рабочем зале обсерватории на секунду повисла тишина, а затем раздался недовольный голос профессора Вальтера Борвина:
– Ну, в чем дело господин Шольц?! Я надеюсь, у вас действительно что-то чрезвычайно неотложное, раз вы решились прервать мою работу?!
– Дело в том, что к Тритону приближается группа из трех весьма странных объектов, похожих на крупные метеориты. Они были замечены нами на орбите Протея чуть больше двух часов назад с помощью отправленного к Протею
Возможно, у Германа было еще что сказать, но профессор Борвин сухо прервал его:
– Господин Карреган на дежурстве?!
– Да, я здесь, Вальтер, – громко проговорил старый астроном.
– Вы согласны с оценкой ситуации вашим подчиненным?!
Последовала едва заметная пауза, после чего профессор ответил достаточно обтекаемо:
– Да, Шольц верно изложил ход событий, приведших к сложившейся ситуации.
– И вы согласны с тем, что обнаруженные вами метеориты являются х-объектами?!
– Я в этом... сомневаюсь... – недостаточно, впрочем, уверенно пробормотал в ответ Карреган, однако и этого обтекаемого ответа было достаточно для начальника станции, чтобы принять немедленное решение:
– Профессор, задействуйте противометеоритную защиту обсерватории и постарайтесь не выпускать из поля зрения этот странный метеоритный рой! Не забудьте, что обсерватория оснащена противометеоритным убежищем, а в шлюзовом выходе имеются скафандры. Связь поддерживаем по авральной схеме!
После того как начальник станции отключился, Карреган устало посмотрел на своего товарища и негромко проворчал:
– Ну и кашу вы, Герман, заварили... Мне-то наплевать, если завтра над нами будет смеяться вся Солнечная система, а вот вам придется с этим жить... Долго жить... всю оставшуюся вам жизнь!
– Я, профессор, – неожиданно жестко ответил Шольц, – скорее готов жить дураком и трусом, чем умереть... дураком и трусом!
Старик бросил в сторону своего молодого подчиненного короткий, странно задумчивый взгляд и пробормотал скорее для себя, нежели для юноши:
– Боюсь, что, пожив лет пять со славой дурака и труса, ты изменишь свое теперешнее суждение!..
В этот момент поверх прозрачного колпака рабочего зала обсерватории раскрылась полиольстальная диафрагма противометеоритной защиты, компьютерные мониторы мигнули и погасли – рефлекторы главного телескопа обсерватории также прикрылись защитными плитами, но в следующий момент главный экран и двенадцать развернувшихся по его периметру малых экранов снова засветились. На них в автоматическом режиме начала выводиться информация, получаемая с тринадцати камер наблюдения, установленных вокруг главного комплекса станции. На как бы одном гигантском мозаичном экране появился уже привычный темно-серый, похожий на скалистый, но странно «зализанный» пейзаж, посреди которого выделялось темное, почти черное, идеально круглое пятно полиольстального купола противометеоритной защиты, накрывшего прозрачный купол станции, под которым располагалось помещение большой кают-компании.