Фазы гравитации
Шрифт:
– Идем, – позвал Дейв. – Покажу город, пока совсем не стемнело.
Пешая экскурсия оказалась короткой. В сотне шагов от «виллы» улочка резко поворачивала на север, становясь главной улицей длиною в квартал. Дальше, за низким мостиком, начиналась проселочная дорога, которая шла вдоль полей, заросших пшеницей и люцерной, и упиралась в утес. Ручей, замеченный Бедекером еще с воздуха, огибал угодья Малдорфов, скрываясь за ветхим сараем, именуемым гаражом.
Тишина стояла такая, что скрип шагов по гравию главной улицы неприятно резал слух. Правда, попалась пара-тройка обитаемых домов, и даже семейный трейлер
– Это официально город-призрак? – спросил Бедекер.
– Официальнее некуда, – откликнулся Дейв. – Четыреста восемьдесят девять мертвых душ, ну и летом набегает максимум восемнадцать живых.
– А постоянно здесь живет кто?
Дейв неопределенно пожал плечами.
– В основном, фермеры на покое. Солли из трейлера пару лет назад выиграл в лотерее штата Вашингтон и осел тут со своими двумя миллионами.
Бедекер недоверчиво покосился на друга.
– Шутишь?
– Вот те крест! Идем, хочу тебя кое с кем познакомить.
Они прошли полтора квартала на восток и стали взбираться на холм, где стояла школа – внушительное кирпичное строение в два этажа с громоздкой застекленной звонницей. Уже на подходе Бедекер заметил, что за зданием тщательно ухаживают. Часть школьного двора занимал аккуратный садик, стены чистые после пескоструйной обработки, вход украшала резная дверь, на высоких окнах – белые шторы.
На подъеме Бедекер запыхался.
– Бегать надо чаще, Дикки, – ухмыльнулся Дейв и постучал в дверь бронзовым молотком.
– Кто там? – раздалось прямо над ухом.
Бедекер вздрогнул.
– Дейв Малдорф, миссис Каллахан, – прокричал Дейв в металлическую трубку, из которой доносился голос. – И со мной приятель.
В трубке Бедекер узнал допотопный переговорный рупор, который видел в старых фильмах и доме-музее Марка Твена в Хартфорде.
Послышалось невнятное «Заходите!», потом щелчок, и дверь распахнулась. Бедекер сразу вспомнил многоквартирный дом на Килдер-стрит в Чикаго, где жил с родителями еще до войны. Он шагнул внутрь, предчувствуя запах затхлых ковров, паркетной мастики и вареной капусты – в точности как в детстве, но не угадал: в школе пахло полиролью и вечерней прохладой с улицы.
Убранство комнат завораживало. Большая аудитория на первом этаже превратилась в просторную гостиную. Сохранившуюся часть школьной доски обрамляли встроенные книжные шкафы с сотнями томов. Паркет, антикварная мебель, отдельно – уютный уголок с персидским ковром, кушеткой и креслами.
Второй этаж находился на уровне обычного третьего. За раздвижными дверями виднелся кабинет с множеством книг и необъятная спальня с единственной огромной кроватью под балдахином в центре. Заслышав шаги, две кошки торопливо юркнули в тень. Вслед за Дейвом Бедекер поднялся по кованой винтовой лестнице, привнесенной в интерьер при реставрации бывшей школы. Они миновали чердачный люк и внезапно очутились на свету в помещении, больше напоминавшем застекленную рубку на теплоходе.
Зрелище
Старая школьная звонница раздалась вширь, превратившись в стеклянный купол пятнадцать на пятнадцать футов. Свет шел даже сверху, через панели из поляризованного стекла, усиливавшие сочные краски заката и осенней листвы. С улицы стекло было непрозрачным. Снаружи, вдоль двух островерхих коньков тянулся узкий балкончик с узорчатыми коваными перилами. Внутри стояла плетеная мебель, стол, сервированный к чаю, раскрытые карты звездного неба и старинный медный телескоп на высокой треноге.
Но окончательно покорил Бедекера потрясающий вид поверх домов и верхушек деревьев на стены каньона, подножия холмов и горный кряж, где рельефные останки древних пород пробивались сквозь землю, словно шипы через тонкую ткань. Темное бездонное небо напоминало о тех редких полетах на высоте семьдесят пять тысяч футов, когда даже днем можно было увидеть звезды, а кобальтовая синева небесного свода становилась угольно-черной… И вдруг на небе стали в самом деле загораться звезды, парами и группками, точно заядлые театралы, спешащие занять лучшие места.
Сквозь оконную сетку проникал легкий ветерок, шурша страницами книги на подлокотнике кресла. Бедекер наконец обратил внимание на пожилую даму с ее приветливой улыбкой.
– Миссис Каллахан, познакомьтесь, мой друг Ричард Бедекер. Ричард, это миссис Элизабет Стерлинг Каллахан, – представил их Дейв.
– Приятно познакомиться, мистер Бедекер. – Элизабет Каллахан протянула руку ладонью вниз.
Бедекер ответил рукопожатием, исподтишка разглядывая собеседницу. На первый взгляд ей было лет семьдесят, но при близком рассмотрении – все восемьдесят, если не больше. При этом удивительно красивая, несмотря на годы. Короткие седые волосы упругими кудельками обрамляли резко очерченное лицо. Скулы ярко вырисовывались под увядшей кожей, но в карих глазах светились жизнь и незаурядный ум, а улыбка не утратила шарма.
– Мне тоже очень приятно, миссис Каллахан.
– Друзья Дейва – мои друзья, – произнесла дама с приятной хрипотцой. – Прошу, присаживайтесь. Сейбл, поздоровайся с гостями.
Только сейчас Бедекер заметил черного лабрадора, свернувшегося калачиком за креслом. Присев, Дейв поманил собаку, и та радостно завиляла хвостом.
– Скоро уже? – спросил Дейв, поглаживая Сейбл.
– Терпение, милый, терпение, – засмеялась миссис Каллахан. – Все хорошее требует времени. – Она взглянула на Бедекера. – Впервые в нашем городе?
– Да, мэм, – выпалил Бедекер, робея, как мальчишка, и ни грамма не смущаясь по этому поводу.
– Жизнь тут не бьет ключом, – продолжала она, – но вам, надеюсь, понравится.
– Уже, – откликнулся Бедекер. – Особенно мне нравится ваш дом. Сразу видно, сколько труда вложено.
– Благодарю, мистер Бедекер. – Лицо хозяйки осветилось улыбкой. – Мы с покойным мужем привели его в порядок сразу по приезде сюда, в конце пятидесятых. Школа тогда стояла заброшенной без малого тридцать лет. Можете представить, во что она превратилась. Крыша местами обвалилась, на втором этаже поселились голуби… Даже вспомнить страшно! Дэвид, не нальешь нам лимонаду? Графин на столе. Спасибо, дружок.