Фазы неизбежности
Шрифт:
— Но… — попробовала было возразить категорически не согласная с такой постановкой вопроса Нази — и тут же оказалась с легкостью перевернута на спину, оказавшись лицом к лицу со склонившимся над ней графом, от пристального взгляда которого в груди у нее, невзирая на неработающее сердце, что-то отчетливо екнуло.
— Как все же порой сложно иметь дело с сумасшедшими фанатиками, — посетовал Кролок в пространство. — Право, Нази, я прихожу к выводу, что слишком щадил твои силы, коль скоро у тебя их еще довольно для изъявления подобного научного рвения.
Дарэм сказала себе, что ей следует возмутиться, однако, вместо негодования на такое самоуправство, из глубины поднялось совершенно иное чувство — незнакомое ей прежде, совершенно неуместное в сложившихся обстоятельствах и, должно быть, исключительно женское — восхищение. Кролок говорил так, словно действительно имел на нее полный список законных прав, и Нази отчего-то мгновенно передумала ему возражать.
Темная прядь спадала на высокий лоб Кролока и, протянув руку, Дарэм аккуратно отвела ее в сторону, прямо встречая уверенный, требовательный и немного насмешливый взгляд вампира, который по непонятной причине видел в ней сначала женщину, и лишь затем все остальное — то, что Нази за двадцать восемь лет привыкла считать куда более точным определением своей сущности.
— Я считаю, что тебе, по крайней мере, стоит попробовать, — абсолютно серьезно сказала она.
*
— Винцент?
Кролок оглянулся через плечо на пристально изучающую его спину Дарэм, на время оставив свои попытки собрать в хвост слегка влажные после водных процедур волосы. Ставшие таковыми в большей степени из-за того, что Нази — которую он, разумеется, отправил в ванную вперед себя, и которая после этого осталась сидеть на низкой скамейке для полотенец — периодически запускала в них свои мокрые руки.
— Абсолютно верно. Это и впрямь мое имя, — согласился он, отметив про себя, насколько непривычным казалось оно теперь, всплыв после без малого трех веков сознательного умолчания. Заметив во взгляде Нази некую нерешительность, граф изгнал иронию из голоса и добавил: — Ты желаешь о чем-то спросить?
— Скорее уж, попросить, — уточнила Дарэм, уверенная, что Кролоку ее просьба не понравится. — Мы можем не спускаться в склеп? Знаю, это против правил, соображений безопасности и всего прочего… но какова вероятность, что именно сегодня впервые за черт знает сколько лет сюда попытаются вломиться незваные гости?
Граф некоторое время рассматривал замершую в ожидании его ответа Нази нечитаемым взглядом, и Дарэм примерно уже представляла, в какой форме будет выражен его отрицательный ответ, однако Кролок всего лишь уточнил:
— Мы? — дождавшись кивка, он едва заметно пожал плечами. — Не слишком здравая идея, признаться, однако полагаю, в порядке исключения такое и впрямь возможно.
«Куколь».
«Да, мастер?» — мысленный голос слуги звучал подчеркнуто безразлично, и Кролок мельком успел порадоваться, что увлеченный своими сезонными похождениями
«Я останусь на день в своих покоях. Так что уборку в них придется отложить. Будь добр, сосредоточься на библиотеке».
«Хорошо, мастер. Что передать виконту, когда он о вас спросит?» — все так же невозмутимо осведомился Куколь, как будто в том, что хозяин впервые за годы его службы вытворяет нечто подобное, не было ровным счетом ничего удивительного. Как и в разгромленной библиотеке.
«Передай ему, чтобы не вламывался в мои комнаты сразу же, а выждал приличия ради хотя бы полчаса».
Кролок криво усмехнулся и, вновь сосредоточив свое внимание на Дарэм, сказал:
— Хотел бы я ошибиться, но, похоже, нас с вами, драгоценная моя фрау Штадлер, ожидает весьма веселое, но утомительное время. Где утомительная часть достанется нам, а веселая — Герберту.
С этим заявлением Дарэм не могла поспорить при всем своем желании, так что ей только и оставалось, что уныло кивнуть в ответ, хватаясь за протянутую графом руку, чтобы вместе с ним переместиться в комнату, в которой она не ночевала уже больше полугода, а граф, если верить его же словам, не ночевал никогда.
Впервые за двести восемьдесят лет лежа головой на самой обычной, отнюдь не траурной подушке, Кролок бездумно смотрел в окно, небо за которым с каждой минутой светлело все отчетливее, чувствуя, как касается его кожи дыхание лежащей рядом Нази.
Тело становилось все тяжелее, медленно умирая, чтобы вернуться к подобию жизни с наступлением заката, но граф все не отводил взгляда от висящих на горизонте редких облаков, наблюдая за тем, как они не просто подергиваются понизу зыбким предрассветным сиянием, а опаляются розовым золотом поднимающегося из-за горизонта солнца.
Рядом произошло вялое движение, — уже с трудом способная шевельнуться Дарэм устроила голову у него на груди, и Кролок еще успел уловить, как оборвалось ее слабое дыхание, прежде чем мир вокруг него растворился в бесконечной темноте.
Из которой ему, как и всегда, пришлось вырываться тягостными рывками, с каждым десятилетием требующими все больших усилий.
Резко вдохнув, граф инстинктивно дернулся, рука его метнулась к горлу, однако ее движение бесславно окончилось, так толком и не начавшись, остановленное лежащими в его ладони тонкими женскими пальцами.
— Доброй ночи, — прямо возле его уха сказала Нази Дарэм. — С возвращением, так сказать.
— Позволь ответить тебе тем же, — распахивая, наконец, глаза, откликнулся Кролок, и бросив взгляд на их все еще сцепленные руки, посмотрел на Нази: — И все эти полчаса ты лежала здесь, обнимаясь с моим безответным трупом, только ради того, чтобы стать первой, кто поздравит меня с пробуждением? Признаюсь, решение, с моей точки зрения, неоднозначное.
Дарэм в ответ фыркнула и, усевшись на постели, заправила за уши упрямо лезущие в глаза волосы.