ФБР
Шрифт:
Нет, конечно же, любой родственник может справиться о состоянии дел своего счастливого пенсионера. Банальный запрос на адрес пансионата. По установленной форме, просто и лаконично. Сам Зиновий несколько раз делал такой. Обычно приходили типичные письма за подписью информационного сотрудника: брат передаёт вам привет, он доволен всем, наслаждается жизнью на полную катушку, в связи с чем очень занят и просит нас ответить за него. Два раза приходил видеоответ, в котором сияющий счастьем братец на фоне сказочного парка, усеянного тропическими растениями и автоматами с бесплатным байганом, желал Зиновию скорейшей пенсии, во время которой он «наконец-то заживёт по-настоящему».
Видеоответы
Ничего, ждать совсем недолго. И, о счастье, Ялта, Чёрное море, галька, ледяное пиво в запотевшем стакане…
И дорогой байган «Пенсионный». Море байгана на море…
И никакой кислорожей Лизы, сделавшей Зиновия искусственным импотентом!
После вступления в брак муж и жена имеют право внести в «пенсионный договор» коррективы. Эта поправка внесена в закон «О труде и пенсии» специально для случаев, если супруги хотят выйти на заслуженный отдых в одно время, в один и тот же пансионат. Либо не в одно и то же время, но всё равно в один и тот же пансионат. В таких случаях высчитывается количество рабочих часов с учётом социальной пользы каждого супруга в отдельности и распределяется в соответствии с их пожеланиями.
После свадьбы Зиновий Сергеевич всё никак не мог дойти до пенсионного бюро, чтобы внести нужные изменения, да и Лиза его не торопила. Потом житейская кутерьма, работа, дом… забылось, в общем. А когда вспомнилось, уже на старости лет, то желание проводить остаток жизни друг с другом как-то не возникло ни у Лизы, ни у Зиновия. Так и остался каждый со своим пенсионным сроком. Зиновию оставалось меньше месяца до Ялты. Лизе — немногим больше двух лет до горнолыжного курорта Славское, что в Львовской области.
Зиновий Сергеевич всегда возвращался со школы одним и тем же путём. Сотня метров до трамвайной остановки, двадцать-тридцать минут давки и прелого запаха потных тел, потом два квартала до троллейбусной остановки, с полчаса давки и запаха и старческих болезней, ещё каких-то двести метров пешком, потом на восьмой этаж, разумеется, тоже пешком, ведь лифт так давно не работает, что подрастающее поколение и не знает вовсе, с чего бы это в стенах странные двери с вертикальными разрезами …
Сегодня Зиновий Сергеевич Градов надумал изменить традициям. Хотя традициями не совсем уместно называть нужду в экономии… Нет, взять одно из дюжины городских такси — поступок более чем безрассудный. За него придётся вывалить две третьи месячной зарплаты. И пусть у Градова скоро пенсия — это не значит, что следует делать безрассудные поступки! Зиновий решил просто пройтись пешком. А почему бы и нет? Постоянная беготня, занятость, с работы домой, из дома на работу. В перерывах запихиваешься едой, иногда встречаешься ненадолго с друзьями, но ты так устал, что и удовольствия от общения с ними почти не получаешь. Неужели Зиновий запомнит город Н именно таким? Безликим ландшафтом, эфемерной декорацией? Он родился здесь, учился здесь, работал здесь, если не считать двух лет работы в московской школе-интернате для умственно-отсталых детей, и что же? Яркие детские воспоминания давно затёрлись, выцвели, побледнели. Что заберёт с собой в Ялту Зиновий? Пустоту, которая когда-то была его домом. Но может ли пустота быть домом? Может ли дом превратиться в пустоту?
С этими запутанными размышлениями Градов и не заметил, как прошёл кварталов семь, не меньше. Остановился у ближайшего бетонного столба с выщерблинами. Осмотрелся и понял,
Зиновий Сергеевич встряхнул головой, словно хотел разогнать стаю гнетущих, пессимистичных мыслей. Город Н не сильно изменился за эти десятилетия. Но изменился сам Градов. И то, что раньше в нём вызывало кристально чистый детский восторг, сейчас порождало ухмылку, а то и отвращение.
И от этого становилось грустно. По-настоящему грустно…
Зиновий поглядел на шкалу настроения. Стрелка застыла у самого дна красного сектора. Ещё чуть-чуть, и вновь чёрный. К чёрту воспоминания! К чёрту город Н!
Ялта, ещё немного, ещё совсем немного…
Зиновий Сергеевич в сердцах плюнул на бурьян под ногами. Да ну всё это, к чертям собачьим!
В следующем квартале стояла телефонная будка. И, как ни странно, пластмассовая трубка подавала признаки жизни! По ней Градов и вызвал такси.
«Ожидайте, машина скоро будет» — квакнул неприятный женский голос, после чего раздались отрывистые гудки. Казалось, диспетчер удивилась заказу не меньше, чем сам Зиновий Сергеевич, который за всю жизнь никогда не ездил на такси за свой счёт.
Обдавая Зиновия потоками горячего воздуха с поднятыми с земли песчинками, такси приземлилось невдалеке от телефонной будки. Это был дряхленький флаер системы «Волга-2074». Старый, с выцветшей краской и ржавчиной на капоте и днище. Передний двигатель ревел, как подстреленный в мошонку носорог, задний молчал, что означало лишь одно: он уже успел отдать механическому богу свою промасленную душонку. Дюзы поворачивались с пронзительным скрипом, а рулевые хвосты были настолько ржавыми, что невольно заставляли верить в чудеса, ведь им давно полагалось бы прахом рассыпавшись отдаться забвению… Оставалось только гадать, как эта рухлядь способна отрываться от земли.
Зиновий направился к флаеру, мотор которого оглушительно прочихался, как подавившийся жабой чупакабра, прежде чем заглохнуть.
Мордоворот в чёрной кепке блином, с козырьком, наползшим на широкую лобную морщину, кивнул на наклейку на лобовом стекле, которая без затей гласила следующее: «ДЕНЬГИ ВПЕРЁД!». Лапищи таксиста, больше походящие на штыковые лопаты, чем на человеческие руки, мёртвой хваткой держали рулевое колесо.
— У меня сейчас недостаточно денег, — развёл руками Зиновий Сергеевич. — Но я вынесу, когда мы прилетим ко мне.
Мордоворот фыркнул и повернул ключ зажигания. Мотор прочихался и не завёлся. Мордоворот фыркнул ещё громче, как конь, и вновь повернул ключ. Мотор отчаянно закашлял, зачихал, несколько раз даже пукнул, если такое сравнение уместно, и всё-таки завёлся.
— Эй, дружище, тебе какое дело?! Я заплачу, честно! — сообщил Зиновий, с переменным успехом перекрикивая мотор и свистящие вхолостую дюзы. — Вот тебе все деньги, что есть сейчас! Здесь немного, но остаток я отдам! Отвечаю!
Скорее всего, из монолога Зиновия мордоворот услышал только слово «отвечаю», но и его оказалось достаточно. Таксист молниеносно выхватил лапищей деньги из протянутой в окошко руки, после чего нехотя кивнул, мол, давай, садись.