Федина беда
Шрифт:
Калинкин взял кружку на соседней стойке, сильно смутился.
— Ты не канючь, — весело подмигнул бородач. — Угощайся.
Он лихо плеснул Калинкину районного пива, оглядел тракториста с ног до головы.
— Ну, дырка, поехали!
Они выпили.
Последний раз Яков пил пиво много лет назад. Еще в те времена, когда перед выборами в местные Советы в дальнюю деревню забрасывали не только яблочный сок, но чего-нибудь покрепче. И сейчас это мгновенно сказалось на его настроении.
«Вот город, —
Бородач словно угадал его мысли и подтвердил это на факте — вылил Калинкину оставшееся пиво.
— Будь здоров…
— И ты, борода, не болей, — осмелел Яков.
— Ты мореман или деревня?
— Чё, по харе не видно?
— С верховья, что ль?
— Ну да…
— А сюда зачем?
— Да вот, это самое… чокера собираю, ну и…
— Постой, постой!
Глаза бородача вспыхнули, губы задрожали, он как-то сразу весь выпрямился, поправил на себе ватник, заговорил совсем другим голосом:
— У тебя деньги есть?
— Деньги?!
Калинкин машинально полез в карман за распиской на получение премии и наткнулся на десятку.
— Ух ты, да тут червонец, — удивился он, не сразу сообразив, откуда взялись деньги. — Вот тебе и чокера!
— Чего? — не понял бородач.
— Чокера, говорю, дефицит, — весело пояснил Калинкин. — Где бы еще раздобыть?
— Ну да… Конечно, дефицит, — хитровато пробурчал бородач. — И раздобыть их не всегда можно…
Он неожиданно засуетился, ловко обшарил пивную сальными глазками, с жаждой глянул на десятку Калинкина.
— А теперь ты нам ку-ку! Понял? Бери пиво… мы сейчас…
Калинкин встал в очередь за бутылочным пивом, а бородач вместе с приятелями вышел на улицу.
— Вы куда, ребята? — крикнул им вслед Калинкин, но они почему-то не ответили.
Очередь приближалась медленно. Яков взял восемь бутылок пива и, поставив на стол, опять подумал о том, что Просекин отличный человек.
Праздник души в сердце слесаря продолжался.
«Сейчас придут его городские дружки, и он обязательно расскажет им, какой у него директор, — решил он. — И расписку на премию покажет, и распоряжение на получение нового станка…»
Наконец дружки появились.
— Вы что, и в самом деле ку-ку? — спросил Калинкин и оторопел от удивления.
Трое городских приятелей были обвешаны чокерами, словно новогодние елки увесистыми гирляндами.
— Лешаки! — громко закричала буфетчица. — Ларек в гараж превратили! Стойки бензином пропахли, а вы что вытворяете? Вон отсюда!
— Мы чо, выпимши иль к горлу с ножом лезем? Чего кричишь, Роза?
— Я не кричу, а в помещении с частями от трактора не положено.
— Где написано про то?
— На лбу у тебя написано, брондохлыст! В глазах твоих осоловелых, — еще больше повысила голос буфетчица, обращаясь к бородачу.
Она
— Счас пиво отыму и за дверь всех четверых!
— А мы тебе, кхе! Взятку дадим. Верно? — заулыбался Калинкин, сочувственно поглядывая на бородача.
Мужики прыснули от смеха, хорошо зная, что Роза берет взятки не только деньгами.
— Ты ей конец чокера на груди завяжи, а другой к трактору! — выкрикнул один не из робких посетителей ларька. — Так и в ОБХСС дуй!
— Ты у меня живо отгул на пятнадцать суток схватишь, — закричала буфетчица и достала из халата милицейский свисток.
Посетители ларька замерли. Только обвешанные чокерами, словно по команде, переглянулись и положили стальные тросы на пол.
— Слушай, парень, — оживился бородач, обращаясь к Якову. — Пусть эта зараза кричит, а нам ради такого дела шарнуть надо.
— Кого шарнуть?
— Дурачок… выпить, говорю, надо.
— Зачем?
— Как зачем?
— А вот так, зачем? — повторил Калинкин. — Я, например, культурно решил отдыхать, хоть и в душе погано.
— Ну давай красным побалуемся, — не успокаивался бородач. — Червонца жаль?
— Червонца-то не жаль… с железками вы поторопились.
— Все равно давай… мы сейчас…
Калинкин выложил остаток от десятки, бородач что-то хотел сказать, но, как только буфетчица приставила свисток к губам, он вместе со своими дружками ринулся к выходу.
— Постойте, мазурики! И вам за железки достанется!
Буфетчица преградила пусть бородачу и его компании, пронзительно засвистела.
— Милиция, милиция!
В утепленную дверь ларька просунулась голова дежурного милиционера.
— В чем дело?! — мрачно спросил он.
— Да вот, Петя, опять покоя нет. Этот в серой кепке, — буфетчица кивнула на голосистого остряка, — ругается как сапожник. А эти ларек в гараж превратили — видишь? — Она глянула на чокера. — Готовы к стойке паровоз подкатить, лишь бы ерша накушаться.
— Ваши документы? — так же мрачно спросил дежурный, обратившись к бородатому здоровяку и его компании.
— С собой не носим, — вежливо ответил бородач за своих приятелей.
— Тогда в отделение пойдем.
— И этого, Петя, уводи. — Буфетчица опять глянула на Калинкина. — Он мазуриков спаивает, а они ему железо толкают…
— Вот ведь до чего додумались! И надо же на такое позариться. Пройдемте, гражданин в отделение, — обратился участковый к Якову.
— Нет, я в отделение не пойду.
— Как это не пойдете?
— А вот так, парень, не пойду, и все тут… вины за собой не чую! — Калинкин начинал нервничать.
— Придется пройти, гражданин. — Милиционер взял руку под козырек. — Потому как эти железки краденые, и вы к ним имеете прямое отношение!